Украина сделала свой европейский выбор, пишет Prospect Magazine. Однако Европа не торопится отвечать взаимностью, и эта медлительность лишь добавляет масла в погребальный костер киевского режима. Стране предрекают «катастрофу на десятилетия вперед».Тимоти Гартон Эш
На моем телефоне мигает приложение Air Alert: «Немедленно направляйтесь в ближайшее укрытие». Я нажимаю на карту и вижу, как красный цвет растекается по стране с востока, как пятно крови на рубашке. В первые дни 2024 года, когда Россия нанесла массированный удар баллистическими и крылатыми ракетами, а также беспилотниками по гражданским объектам в украинских городах, вся карта стала красной. Это приложение необходимо активировать, когда вы находитесь на Украине, но я всегда поддерживаю его в рабочем состоянии, чтобы оно напоминало мне, что самый большой конфликт в Европе с 1945 года бушует уже почти два года, с 24 февраля 2022 года.
Поначалу мы все были шокированы и напуганы. Мы сказали себе, что не должны воспринимать это как «норму». Но фактически мы именно так и сделали. Когда съемочные группы телевизионных новостей перебрались с Украины в Израиль, чтобы освещать войну в Газе, палестинский конфликт превратился в еще одну войну в далекой стране. Но почему же так важно, что украинский конфликт не где-то далеко, а в Европе? Не потому, что жизнь палестинца, израильтянина, йеменца или суданца менее ценна, чем жизнь украинца или британца, а потому, что мы находимся в Европе и речь сейчас идет непосредственно о европейской безопасности. Когда европейцы сказали: «больше никогда!» после 1945 года они имели в виду, прежде всего, что никогда больше не быть войне в Европе. Но это произошло снова в бывшей Югославии, и мы опять сказали: "Больше никогда!
"
Масштаб украинского конфликта выделяет его так же, как и его жестокость. Четверо из каждых пяти украинцев говорят, что у них есть член семьи или близкий друг, который был убит или ранен в ходе боевых действий. Украинское правительство не публикует цифры, но прошлым летом официальные лица в Соединенных Штатах подсчитали, что в этом конфликте уже погибло около 70 тысяч украинцев (больше за 18 месяцев, чем Соединенные Штаты потеряли за два десятилетия войны во Вьетнаме) и более 100 тысяч были ранены. К настоящему времени цифры будут гораздо больше. Когда я впервые посетил Львовское военное кладбище в декабре 2022 года, там было два длинных ряда свежих могил. Когда я снова побывал там в октябре прошлого года, чтобы возложить цветы на могилу очень храброго волонтера, которого я встретил в прошлом году, там было четыре длинных ряда, места последнего пристанища более чем 500 солдат всего из одного города. Галерея фотографий павших у внешних стен Михайловского монастыря в Киеве кажется бесконечной.
И это только погибшие. В конце прошлого года я обнаружил, что коридоры национальной реабилитационной клиники «Несломленный» во Львове полны солдат, потерявших руки, ноги или ступни — в основном это жертвы ужасных русских минных полей на южном и восточном фронтах. А еще есть миллионы внутренних беженцев из таких городов, как Мариуполь, которые рыдают о своих домах, которые они, может быть, никогда больше не увидят. Конфликт никого не прошел стороной. Я был на Украине четыре раза с момента его начала, и каждый раз меня поражало то, насколько заметно измотаны, психологически надломлены и разочарованы мои друзья и знакомые.
Большие надежды возлагались на прошлогоднее большое контрнаступление, в ходе которого ВСУ должны были прорваться к Азовскому морю и сломать «сухопутный мост» Владимира Путина между Донбассом и Крымом. Однако фактически удалось вернуть лишь микроскопические участки территории, причем российские войска теперь переходят в наступление на востоке. После присоединения Крыма в 2014 году и части восточной Украины Россия взяла под контроль около 42 тысяч квадратных километров — территорию, превышающую по размерам Бельгию. А в конце прошлого года Россия занимала уже около 108 тысяч квадратных километров, что эквивалентно площади Португалии плюс большей части Словении.
Залечивая частично зажившую культю ноги, оторванной российской миной, Максим, крепкий армейский снайпер из Полтавы, которого я встретил в клинике «Несломленный», сказал мне, что, по его мнению, победа для Украины в 2024 году невозможна. «Победа может случиться только если Путин умрет или у них будет переворот. В противном случае эта война может продолжаться годами или даже десятилетиями». Ведь «у русских мужчин больше». Однако, добавил он, если бы он и его товарищи получили значительно больше оружия и обучения от Запада, они могли бы в конечном итоге вернуть себе Херсонскую и Запорожскую области, тем самым сломав сухопутный мост и сведя на нет бóльшую часть успехов, которых Россия добилась с февраля 2022 года. Ведущие западные военные эксперты, с которыми я консультировался, в целом с ним согласны.
Однако прежде чем рассмотреть, что может произойти в этом году, стоит остановиться на победе, которой Украина уже добилась.
Параграф об Украине в 11-м издании Английской энциклопедии, опубликованном в 1910—1911 годах, находится между словарными статьями «Указ» (распоряжение российского императора) и «Улан» (центральноевропейская кавалерия). Полностью он гласит следующее: «УКРАИНА („у края“, или „окраина“) — название, ранее присвоенное району европейской части России, который в настоящее время включает в себя Харьков, Киев, Подолье и Полтаву. часть к востоку от Днепра стала российской в 1686 году, а часть к западу от этой реки — в 1793 году».
Параграфы «Указ» и «Улан» длиннее, чем параграф «Украина».
Украина, которую мы видим сегодня, является продуктом вековой борьбы за свое признание в качестве отдельной европейской страны и независимого государства. Уже в 1918 году украинский историк национального строительства Михаил Грушевский написал эссе о «европейской ориентации» страны. В революционный период создания государства сразу после Первой мировой войны на короткое время возникли конкурирующие версии украинской государственности. Преобладающее образование, Украинская Советская Социалистическая Республика, первоначально имела ограниченную автономию внутри Советского Союза.
Эта борьба была как внутренней, так и внешней. Когда в декабре 1991 года Украина провела референдум, все части страны, включая Крым, проголосовали за независимость. Но тогда не было сильного чувства общей национальной идентичности и объединяющей ее «европейской ориентации», особенно на преимущественно русскоязычном востоке и юго-востоке. Большая ошибка — путать русскоговорящих с русскими, как это делает Путин. Если бы это было так, президент Владимир Зеленский, носитель русского языка, был бы русским. Но в опросе общественного мнения 1997 года 56% населения идентифицировали себя как «только украинцы», 11% как «только русские» и 27% как «и украинцы, и русские». Не было общенационального большинства, выступающего за вступление в ЕС, не говоря уже о НАТО.
Потребовалось три больших исторических импульса, чтобы объединить Украину вокруг того, что сейчас отражает общее стремление стать независимой, суверенной страной, прочно встроенной в европейскую и западную культуру. Первым таким импульсом была так называемая Оранжевая революция 2004 года. Я никогда не забуду, как я стоял на Майдане, ныне знаменитой центральной площади Киева, морозным вечером в декабре того года (мне никогда в жизни не было так холодно) и смотрел на лес украинских и европейских флагов. И все же еще в 2013 году опрос Киевского международного института социологии (КМИС) показал, что большинство населения восточной и южной частей страны против вступления в ЕС.
Вторым каталитическим моментом стала Революция достоинства, или Евромайдан (название говорит само за себя) в 2014 году, вызванная решением действующего на тот момент президента Виктора Януковича, который отказался подписывать соглашение об ассоциации с ЕС. Она закончилось подписанием этого документа уже новым правительством, а также переходом Крыма к России и началом военного конфликта на востоке Украины, который, как всегда напоминают нам украинцы, продолжается уже почти 10 лет. После 2014 года страна приложила значительные усилия для самореформирования и подготовки к возможному членству в Евросоюзе, а также обеспечила безвизовый режим для своих граждан в 2017 году.
