Шел 1636 год, восемнадцатый год Тридцатилетней войны. Войска принца Томаса, главнокомандующего испанской армии, вторглись на равнину провинции Пикардия. Испанцы только что захватили Корби и сожгли монастырь — гордость этого города. По всей Пикардии поднимались тяжелые клубы дыма от горящих деревень.
Крестьяне провинции привыкли к бедствиям войны, если, конечно, такое можно назвать привычкой. Им просто не повезло. Так уж получалось, что их местность всегда лежала на пути завоевателей, откуда бы те ни приходили — то ли с близкого морского побережья — норманны, потом англичане, — то ли из соседних стран.
Испанские солдаты-наемники грабили и насильничали везде, куда им удавалось ворваться. Разбой сменялся кутежами, а кутежи разбоем. Лишь поселок под названием Наур, расположенный в пятнадцати километрах к северо-западу от Амьена, избежал печальной участи.
Дома, амбары и хлева здесь оказались... абсолютно пустыми. Жители исчезли, словно по колдовству. В хижинах, из труб которых продолжал виться дымок, испанцы находили на столах тарелки с еще горячей похлебкой, а в домах, где у владельцев имелись шпиндельные часы, пружины их продолжали раскручиваться и стрелки вращались, отмеряя быстролетящие мгновения.
Что случилось с жившими здесь за последние полчаса? Несколько солдат вскарабкались на высокий холм над поселком, увенчанный двумя ветряными мельницами. Напрасно. Нигде — ни на дороге, ни в полях — не видно никаких следов беженцев. Взбешенные наемники подожгли одну из мельниц и, суетливо крестясь, поспешили убраться из этого заклятого места.
Подданные его католического величества короля Испании не впервые столкнулись с подобной загадкой. Так повторялось каждый раз, когда чужеземные захватчики подступали к Науру. Поселок, спасающийся от разграбления, хранил свою тайну многие сотни лет. В старом пергаменте, хранящемся в аббатстве Корби и датированном 780 годом, можно прочитать: «Враги, вторгающиеся в поселок, никогда не находят в нем его обитателей. Можно подумать, что они, подобно муравьям, скрываются под землю».
Кто знает, возможно, тайна осталась бы неразгаданной и по сию пору, если бы в 1886 году епископ Амьенский не назначил в Наур нового кюре — аббата Даникура. Даникур, археолог-любитель, понимал свою пастырскую миссию по-своему. Разумеется, в первую очередь он должен был спасать души паствы, но во-вторых — и здесь никто не смел ему перечить, — аббат полагал, что обязан извлекать из земель своего прихода все археологические ценности, какие только можно было найти.
А потому его часто видели на полях с мотыгой в руках. Деревенские парни не раз помогали пастырю в раскопках, и вот результат: остатки галло-римских зданий впервые увидели свет солнца спустя 1500 лет. За ними последовали готический свод, щипцовая стена романской эпохи... Однажды вечером, просматривая в тиши своей обители старый труд по географии, Даникур с удивлением узнал о существовании в общине подземелий. Текст не сообщал никаких подробностей, и можно вообразить себе нетерпение аббата, проведшего бессонную ночь и спешащего закончить утреннюю мессу, чтобы приступить к поискам. Первым делом он опросил жителей. Старики с каким-то страхом стали вспоминать о каменоломнях, давным-давно заброшенных и забытых. Входы в подземелья были засыпаны, но старожилы все же смогли приблизительно указать их расположение.
Упоминание о каменоломнях вызвало у аббата глубокое удивление: ведь в Науре камень никогда не добывали. Однако несомненно и другое — воспоминания поселян должны были на чем-то основываться, поэтому в ближайшее же воскресенье Даникур обратился к жителям Наура с просьбой о помощи. Почти двадцать лет — до 1906 года — шли добровольные раскопки. Особенно усердствовала молодежь прихода, посвящая весь свой досуг лопате и кирке.
И наконец... обнаружилось одно из крупнейших во Франции подземных убежищ — целая сеть улиц, галерей и площадей общей протяженностью до двух километров. Тайна была открыта — именно здесь обитатели Наура в древности укрывались от преследований завоевателей. Поселку на поверхности земли соответствовал подземный городок, своего рода «суб-Наур». Он был достаточно велик, чтобы укрыть всех жителей, дать им приют на несколько дней, недель, а то и месяцев, вмещал запасы зерна и даже стада!
Убежище находилось под холмом в среднем на глубине 33 метров.
Грунт третичной формации состоит здесь из горизонтальных слоев известняка с прослойками черного камня. Подобное расположение очень выгодно — кремень обеспечивает прочность сводов и одновременно определяет высоту помещений: в большинстве случаев галереи достигают в высоту 1 метра 90 сантиметров.
Подземелье было высечено вручную. Строителям пришлось извлечь на поверхность около 30 000 кубических метров скального грунта: камень, добытый из холма, шел в свое время на возведение построек, строительство дымовых труб, цоколей домов. Но это являлось, так сказать, побочной целью. В основном подземелье создавалось с самого начала как убежище от врагов.
В нем насчитывается 28 галерей-улиц, ширина их колеблется между полутора и двумя метрами. По сторонам открываются более или менее обширные помещения, служившие жилищами отдельных семей. При входе в них хорошо заметны пазы — следы несохранившихся дверных коробок; видны также углубления для шарниров и задвижек. Ниши в стенах, где когда-то горели масляные светильники, еще хранят в верхней части слои копоти.
Главная галерея, проходящая с востока на запад, пересекает все другие. Некогда она начиналась и заканчивалась выходами наружу. Прочие улицы, идущие с севера на юг, имели, в свою очередь, выходы у подножия холма, так что попасть в убежище или покинуть его для жителей Наура труда не представляло. Но все эти «городские ворота» были надежно защищены почти непроходимыми зарослями кустарника, ориентироваться в которых могли только местные жители. Пытались ли враги проникнуть в убежище? В хрониках не сохранилось никаких упоминаний о резне или убийствах. Ибо мало было проникнуть внутрь, требовалось еще найти путь в непроглядном лабиринте галерей, да еще к тому же в определенных местах дорогу преграждали прочные двустворчатые деревянные двери.
Улицы были маркированы знаками, позволявшими пещерным обитателям уверенно передвигаться под землей. Но эти знаки — звезды, солнце, стрелы, арбалеты — оставались загадкой для чужаков. В некоторых местах галереи расширялись и образовывали площади, на которых имели обыкновение собираться жители. Здесь узнавали новости из внешнего мира, принесенные каким-нибудь отважным мальчуганом, здесь люди беседовали друг с другом, избегая путем общения психологических опасностей заточения. Площади эти теперь расчищены, и каждая имеет свое название: Зал Собора, Зал Собраний, Площадь Предков, Ротонда... Высота их значительна. Для того чтобы раскопать Ротонду которая к моменту открытия оказалась совершенно засыпанной, потребовалось около четырех лет. На поверхность извлекли четыре тысячи кубических метров щебня и камня. Результаты поразительны: окружность этой площади-пещеры — 60 метров, а высота — более двадцати пяти. Фактически аббату Даникуру не удалось достичь даже каменного пола подземелья, а после него никто уже этим не занимался.
В потолке Ротонды зияет огромная трещина: в давние времена здесь на полметра осел грунт. Владельцы соседних ферм как раз и засыпали эту впадину впоследствии, но страх, охвативший их при виде «провалившейся» горы, глубоко укоренился в сердцах поселян, суеверная боязнь, что гора снова может провалиться, жила в поколениях, и, несомненно, именно это чувство вызвало ту первоначальную сдержанность, с которой жители встретили расспросы аббата о существовании подземелья.
Как уже говорилось, вынужденное пребывание жителей Наура под землей бывало иногда очень продолжительным. Об этом свидетельствуют не только легенды, но и многочисленные находки. В поселке, укрывшемся под землей, имелись свое судилище и даже тюрьма, в которой заключенные могли пребывать только в сидячем положении. Существовала и церковь, хорошо сохранившаяся до сих пор, где могло разместиться до 400 человек. Каким же образом обогревались беглецы, как они готовили пищу? Отопление было излишне: здесь, под землей, естественная температура в любую пору года держалась на одной точке + 9,5° С. Люди прошлого, по-видимому, находили ее достаточной, и сам Даникур, более закаленный, чем обитатели современных квартир, отзывается о климате в подземельях как об «очень теплом». Пищу готовили коллективно — в шести обособленных кухнях, снабженных вытяжными каналами диаметром более метра. Глубина этих вертикальных каналов-колодцев колеблется от 25 до 33 метров, и сами по себе они представляют поразительное творение. В основании их по сей день можно видеть выемки для вертелов, на которых подземные обитатели жарили себе мясо. Выходивший дым скрывался на вершине холма в чаще густых кустарников и деревьев.
Впрочем, эти предохранительные меры показались недостаточными, и вот хитроумные пикарийцы (вспомним предприимчивого Планше, слугу д'Артаньяна!) нашли иное средство избавляться от дыма, не вызывая подозрения у нежелательных наблюдателей.
Проще всего было заставить дым выходить там, где ему и положено, то есть из труб жилых домов. Поэтому два колодца подключили к очагу домика мельника, стоявшего рядом с мельницами на вершине холма. Верхнюю часть остальных четырех колодцев перекрыли каменными сводами на глубине около восьми метров от уровня земли, затем соединили их горизонтальным каналом. Дым продолжал выходить среди деревьев, но горизонтальный дымоход в какой-то степени очищал его от взвешенных частичек угля, оседавших в виде сажи на стенках и потолке канала, поэтому следы подземной кухонной деятельности стали еще менее заметными. Проведенные лабораторные анализы сажи дали точные данные о продолжительности службы дымовых колодцев-каналов, которые никто никогда не чистил.
В подземном убежище жизнь тихо и незаметно (можно было бы сказать, даже «уютно», если слово «уют» применимо к подобным обстоятельствам) шла своим чередом. На каменном полу мало-помалу накапливались слои почвы, приносимой деревянными башмаками крестьян, копытами лошадей и коров. Все это уплотнялось, слеживалось, складывалось в пласты, напоминавшие археологу Даникуру листы древней летописи. Повседневные предметы быта — потерянные, забытые или выброшенные — возникали под руками аббата в обратном хронологическом порядке. Если та или иная ветхая вещь, извлеченная из забытья, не давала ответа на вопрос о времени ее происхождения, то здесь на помощь приходили монеты, скрывавшиеся в разных слоях почвы. Иногда монеты оказываются спрятанными — одна из галерей подземного поселка даже получила название галереи Клада. Здесь в 1905 году бригада добровольцев из Наура натолкнулась на тайник, в котором хранилось двадцать золотых монет разных эпох.
Итак, жители уходили под землю вместе с домашними животными. Пути их передвижения легко обнаружить. Вдоль галерей, в которых помещался скот, известняковые стенки на высоте, равной росту барана, вытерты до глянца, словно здесь работали опытные шлифовальщики. В камне вырублены кормушки, края их закруглены и отполированы бесконечными прикасаниями морд животных. Заметны выемки, в которые входили жерди примитивных стойл.
Галереи некогда были соединены пандусами для свободного прохода скота. Темной ночью животных выводили на водопой к речке Наурд, протекавшей у подножия холма: здесь они утоляли жажду, будучи надежно укрыты мраком и тенями деревьев и кустов.
В одной из галерей случайно была сделана находка, представляющая огромный интерес для ученых: большой глиняный сосуд, полный зерна, — остаток запасов, хранившихся в подземелье в давно прошедшие времена. Специалисты установили, что зернам этим не менее 200 лет. Даникур, которому их сохранность показалась удовлетворительной, посадил в 1902 году семена в плодородную почву и собрал 90 колосьев. На следующий год он повторил опыт, число колосьев возросло, но качество зерна не изменилось. Оно выглядело «тощим, хилым и коричневато-серым, как рожь», — короче говоря, это было зерно былых веков, столь отличное от современных сортов пшеницы, но тем не менее оно тысячелетиями успешно кормило человека.
Проанализировав огромное количество находок, обнаруженных как на полу, так и на стенах «суб-Наура», Даникур смог установить точную историю подземелья. Он насчитал десять периодов пребывания в нем человека, начиная от вторжения норманнов около 850 года, до царствования Людовика XIV, когда в 1709 году в Пикардии побывали английские войска. Впрочем, и впоследствии подземелье не было забыто. Контрабандисты использовали его для хранения соли, приобретенной ими за границей без оплаты «га-бели» — соляной пошлины. В годы Великой французской революции холода загоняли сюда местных прядильщиц и вязальщиц. Света лучины или свечи, отражавшегося от белых сводов и стен подземелья, худо-бедно хватало на всех работниц...
Что заставило людей покинуть подземный поселок? В 1822 году сорвавшимся камнем был убит молодой парень. Некоторое время спустя подобный же трагический случай стоил жизни двум другим. И жителей Наура охватил страх перед древним убежищем. Соляные делишки, работы и посиделки прекратились. Попытались было превратить подземелье в каменоломню, но известняк оказался низкого качества и легко трескался от мороза. Входы засыпали, и примерно около 1830 года последний человек покинул подземелье. Как писал Даникур, в нем «воцарилось молчанье смерти»...
Автор: Н. Новиков
Источник : vokrugsveta.ru
