- Призывы к запрету со стороны левых и правых
- Реакция школьных советов
- Чтение слова в противовес его произнесению
- ‘Антиобразовательная’ Политика
Совет католической школы Торонто запретил изучать книги белых писателей, содержащие расистское оскорбление на букву «Н», пишет NP. Учителя негодуют, ведь совет не проконсультировался с ними, и в результате под запрет попали книги с антирасистским посылом.
Новая Политика совета католических школ Торонто запрещает классику нечернокожих авторов
Совет католической школы Торонто запретил на уроках все книги белых писателей, содержащие расистское оскорбление, известное как слово на букву «Н». Новый протокол также запрещает произносить это слово вслух, за исключением дружеских замечаний между чернокожими учениками. Он вступил в силу в этом учебном году, а утвержден был еще прошлой весной.
С сентября Политика вынудила исключить из школьных программ знакомую литературную классику, такую как «О мышах и людях». Попасть под запрет могут «Повелитель мух», классика средней школы, и — в меньшей степени — «Унесенные иветром». Также она привела к конфликту между преподавателей английского языка и литературы и представителей администрации, которые возражают против полного запрета, считая его грубым инструментом, игнорирующим как исторический контекст затронутых книг, так и антирасистские намерения и установки некоторых белых авторов, включая «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена, «Убить пересмешника» Харпер Ли и «О мышах и людях» Джона Стейнбека.
Учительница по имени Кэтрин (имя изменено) рассказывает, что, вернувшись после перерыва на должность преподавателя литературы в старших классах средней школы, она обнаружила, что основные правила изменились. Первой реакцией на памятку о слове на букву «Н» прошлой весной стал смех. Как подобное можно разработать и внедрить без консультаций с учителями английского вроде нее?
И ладно бы дело ограничилось только Джозефом Конрадом, чью мрачную психологическую повесть “Сердце тьмы” критикуют как противоречивый учебно-просветительский текст, который не просто часто упоминает слово на букву «Н», но и увековечивает расистские колониальные взгляды на Африку как одно из «белых пятен» на карте. Или книгой «Убить пересмешника» с ее метафорами о белом спасителе. Но как можно запретить Стейнбека?
Регламент не предавался огласке, хоть и обсуждался членами совета, согласно протоколу заседания Афро-канадского консультативного комитета.
Кэтрин решила, что эта Политика, как и многие другие до нее, в конечном счете отойдет на второй план и останется лишь заявлением о благих намерениях, не имеющим особого влияния на реальное положение дел в школе — скорее предложением, нежели правилом; частью формального руководства к восприятию злополучного слова. Но она ошиблась. “Я думала, что эта Политика будет вне юрисдикции правления”, — сказала она в интервью National Post.
«
Убить пересмешника» она читала еще сама будучи старшеклассницей. Как учитель, она сочла наличие неточностей в тексте “поверхностной” причиной для полного от него отказа, но на уроках эту конкретную книгу с учениками не обсуждала. Куда более сильные чувства вызывает у нее произведение «О мышах и людях», которая к тому же является общепринятым стандартом в программах средней школы Северной Америки, несмотря на использование вульгарных выражений. “Это призыв к сопереживанию. Так что факт присутствия там слова на букву «Н» несущественен", — убеждена Кэтрин.
По словам женщины, его присутствие отражает контекст 1930-х годов, времени, когда книга писалась, и она всегда подробно объясняла это учениками. По ее словам, речь идет о достоинстве принятия. “Все учителя английского языка и литературы преподают контекст”. При этом она никогда не произносит и не читает слово на букву “Н” вслух и активно дискутирует о расизме и истории как призме, через которую можно понять символизм написанного. Она подчеркивает важность навыков критического чтения, позволяющих отделять Личность автора от его произведения и тщательно анализировать силу,
Кэтрин предупреждает учеников пропускать это слово, когда они читают вслух или пишут сочинения, и, по ее опыту, им такое вполне под силу. “Они понимают, что это слово имеет другой вес”, — сказала Кэтрин. Итак, она решила ничего не менять и преподавать как обычно. Но администрация ясно дала понять, что новому правилу необходимо следовать дословно, под страхом профессионального порицания. Как гласит Политика, слово на букву “Н” в литературе «допустимо только в том случае, если вышло из-под пера чернокожего автора», а отказ от соблюдения правила влечет дисциплинарную ответственность. Представитель школьного совета не стал отвечать на вопрос о том, идет ли речь о полном “запрете” и сожалеют ли они о принятом решении. “Учителям рекомендуется разборчивее и вдумчивее подбирать книги с учетом интересов учащихся. Мы признаем, что книги, написанные нечернокожими авторами с использованием слова на букву «Н», наносят вред нашему сообществу, и поэтому рекомендуем педагогам руководствовались профессиональным суждением и выбирать более подходящие", — сказала Шазия Влахос (Shazia Vlahos), исполнительный директор по коммуникациям, связям с правительством и стратегии. Но это не рекомендация, а строгое правило, требующее буквального выполнения. Именно это Кэтрин, по ее словам, обнаружила, планируя обсуждение с одной из недавно запрещенных книг, которую преподавала в течение многих лет наряду с художественной литературой об опыте канадских аборигенов в школах-интернатах, законах о расовой сегрегации Джима Кроу и давно зарекомендовавшей себя классике средней школы, такой как «Великий Гэтсби» и «Над пропастью во ржи». На вопрос, влияет ли новый протокол на наличие этих книг в школьных библиотеках и имеют ли место какие-либо изъятия, Влахос ответила: “Библиотеки безостановочно обновляют коллекцию книг”. А касаемо применимости тех же принципов к оскорблениям, направленным против других групп лиц, она заверила, что “в школьной системе неуместны любые уничижительные оскорбления”. Кэтрин считает это “нелепым”. запрет книг, который она называет цензурой, поставил под сомнение всю ее работу. “Я пытаюсь оценить ситуацию и последствия. Каждый день меня так и тянет обсудить с учениками одну из запрещенных книг, просто из чувства противоречия”, — поделилась она. В последнее время запреты книг казались в основном практикой социально-консервативных политических правых. например, в Манитобе одна библиотека отклонила требование обеспокоенных граждан об изъятии трех книг по половому воспитанию детей, в результате чего споры переросли в протесты и призывы к прекращению ее финансирования. Чтобы разрядить ситуацию, муниципальный совет города Винклер в июле прошлого года назначил двух членов библиотечного совета и принял резолюцию, предписывающую им “оказать влияние... на разработку политики, согласно которой книги с откровенным сексуальным содержанием будут перемещены из детской секции в другую, чтобы не попадаться на глаза детям, но оставаться доступными для родителей, желающих использовать их в качестве образовательного ресурса”. Куда заметнее и успешнее эти усилия осуществляются в Соединенных Штатах, где при поддержке видных политических лидеров начались скоординированные изменения школьных программ и библиотечных фондов в области не только литературы о сексе, но и о расовых вопросах и теории превосходства белых, которые могут вызвать разногласия и огорчить учащихся. Иногда сфера действия запретов кажется невероятно широкой. В декабре газета Orlando Sentinel напечатала список из почти 700 книг, изъятых из школьных библиотек округа Ориндж, штат Флорида, после законодательных реформ губернатора и экс-кандидата в президенты Рона Десантиса касаемо материалов ненадлежащего сексуального характера. В него вошли, в числе прочих, Джон Мильтон («Потерянный рай»), Джон Стейнбек («К востоку от Эдема»), Джон Гришэм ("Фирма
здесь числятся аж восемь книг великой канадской провидицы до жути правдоподобного антиутопического будущего Маргарет Этвуд (Margaret Atwood), что делает ее запрещенным автором, несмотря на пару Букеровских премий (за «Слепого убийцу» в 2000 году и в соавторстве за «Рассказ служанки» в 2019 году — обе, кстати, во флоридском списке.) Беспокойство по поводу этой закономерности растет. На церемонии вручения премии Scotiabank Giller Prize в ноябре 2023 года председатель жюри Иан Уильямс (Ian Williams), знаменитый поэт и писатель, назвал нынешние “серьезные времена” “антиутопией” в стиле Оруэлла и Этвуд. Вот что он сказал о запрете книг: “Если быть до смешного оптимистичным, я бы сказал, что, если книгу запрещают, это свидетельствует о страхе цензоров перед ее силой и способностью влиять умы и жизни, особенно детские”. Для аплодировавшей ему аудитории прогрессивный антирасистский запрет книг — нечто совершенно незнакомое. Завкафедрой из Йоркского университета профессор Карл Джеймс (Carl James) сказал, что клеймить протокол школьного совета Торонто запретом на книги — неоправданно провокационное решение. Он ценит усилия совета за “попытку отреагировать на проблемы и ситуации, с которыми сталкиваются учащиеся”, и надеется, что простой отказ от этого слова на уроках не знаменует конец просветительства о расизме, а скорее дополняет его. “Это действительно запрет или лишь сомнения насчет используемых нами слов, а также посыл критически задуматься о том, что они несут обществу?” — рассуждает он. По его словам, некоторые чернокожие люди считают использование этого слова, даже в наимягчайшем из контекстов, его “повторным включением” в культуру, а то и сохранением. “Мы живем в обществе, в контексте, где необходимо устанавливать баланс, определять способы восприятия идей, — сказал он. — Важно разработать правила в соответствии с тем, что, как вы знаете, является культурой, в которой мы существуем”. Если бы все понимали, как Расизм действует в культуре, и если бы эта точка зрения прививалась учащимся начиная с детского сада, тогда, может быть, такой жесткий подход был бы излишним, потому что дети понимали бы современный и исторический контекст расистского языка. “Но все не так”, — сказал Джеймс. Для некоторых школьников, по его словам, урок английского языка и литературы — один из немногих случаев упоминания вульгарного слова в адрес чернокожего человека, независимо от того, какими положительными чертами он при этом обладает. Это может быть невыносимо, особенно в тех классах, где чернокожие ученики составляют меньшинство, и все остальные ждут их реакции на это слово. Чернокожий ученик чувствует себя изгоем и “хочет залезть под парту”, как выразился Джеймс, из-за мучительного ощущения, что все смотрят на него так, будто у него есть что ответить. Из разговоров со студентами-афроамериканцами Джеймс узнал, что помимо истории с рабством им вообще не рассказывают о чернокожих. Да, учитель может хорошо объяснять и иметь неплохой политический кругозор, но поможет ли он ребенку узнать, понять и оценить факты? Или тот воспримет урок унижением, новым появлением уродливого языка расизма? “Мы не можем так рисковать”, — сказал Джеймс. Действительно, в канадских школах наблюдаются признаки невосприимчивости к слову на букву «Н» со стороны как учителей, так и администрации. Многие школьные советы аналогичным образом реагируют на инциденты, демонстрирующие, что проблемы с этим словом не канули в прошлое, но остаются частью современной жизни. Среди наиболее примечательных — недавний случай с Джули Энн Рисберри (Julie Ann Riesberry), директором школьного совета округа Халтон, которая признала себя виновной в ненадлежащем поведении и согласилась на 10-месячное приостановление действия лицензии за “расистские и неуважительные комментарии”, включая зачитывание слова на букву «Н» в обращении к чернокожему учителю-мужчине и указание другому учителю произнести слово полностью, чтобы объяснить классу, почему в школе оно запрещено. В 2021 году один белый учитель аналогичным образом произнес это слово в дискуссии о причинах его не использовать, чем вызвал недовольство среди учеников. В отношении еще одного педагога из Манитобы возбудили дело.Призывы к запрету со стороны левых и правых
Реакция школьных советов
