Американские поставщики оружия столкнутся с двумя задачами, пишет The Economist. Первый вызов – технический: как показывают бои на Украине и в Газе, ракеты, артиллерия и авиация сохраняют свою значимость. Но оба конфликта также показали важность средств связи, обнаружения и ПО.
Вооружать дядю Сэма сегодня – это далеко не то, что было прежде.
Вооружение дяди Сэма – это замечательный бизнес. В очередном военном бюджете Америки выделено 170 миллиардов долларов на закупки и 145 миллиардов – на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. Большая часть этих средств окажется в итоге на счетах генеральных подрядчиков из числа лидеров ВПК, которые ведут дела напрямую с министерством обороны. То же самое можно сказать о части американской военной помощи Украине, сумма которой составляет 44 миллиарда долларов, и о некоторых дополнительных расходах на оборону европейских союзников США, ведь на их долю приходится 5-10% от объема продаж таких ведущих подрядчиков. Эти денежные суммы увеличиваются медленнее, чем, скажем, расходы корпораций, у которых остается меньше возможностей для достижения впечатляющих успехов. И тем не менее, фабриканты оружия надежно защищены от больших убытков колоссальными, рассчитанными на десятилетия контрактами.
Благодаря большой встряске в конце холодной войны эта отрасль также очень сильно консолидирована. На совещании в 1993 году, прозванном «Тайная вечеря», тогдашний заместитель министра обороны в администрации Клинтона Уильям Перри сообщил руководителям ВПК, что избыток производственных мощностей уже неуместен и необходимо укрупнение. В результате шеренги гигантов военной промышленности сильно поредели. Если в 1950-х годах их было более 50, то сейчас это количество сократилось до шести. Число поставщиков спутников уменьшилось с восьми до четырех, самолетов – с восьми до трех, а тактических ракет – с 13 до трех.
Гарантированные заказы и слабая документ министерства обороны, где говорится, что в период с 2000 по 2019 годы военные подрядчики добивались более значительных успехов по сравнению с гражданскими по таким показателям, как доходы акционеров, прибыльность активов и чистая Прибыль на уставный капитал, равно как и по другим финансовым меркам. В нашем все более нестабильном мире это означает, что вооруженные силы и их поставщики будут получать больше денег. Когда Россия начала в феврале 2022 года свою специальную военную операцию на Украине и когда ХАМАС 7 октября напал на Израиль, у таких подрядчиков как General Dynamics, Lockheed Martin и Northrop Grumman, выросла совокупная Прибыль акционеров, включая дивиденды.
Этой весьма удобной олигополии сегодня брошен вызов сразу по двум направлениям. Первый вызов – технический. Как показывают танковые сражения в украинской степи и на улицах Газы, «железо на земле» сохраняет свою значимость. То же самое можно сказать о ракетах, артиллерии и истребительной авиации. Но оба конфликта показали, что в современном бою все чаще используются небольшие и простые тактические средства поражения, а также средства связи, приборы обнаружения, программное обеспечение и данные. А вторая проблема – это стремление Пентагона получить больше отдачи за те деньги, которые он платит военно-промышленному комплексу.
Эти проблемы подрывают конкурентные преимущества ведущих подрядчиков, которых у них много. Во-первых, они имеют возможность производить громоздкую и крупногабаритную технику, а во-вторых, хорошо разбираются в умопомрачительном по своей сложности процессе закупок. Снижающие затраты инновации, скажем, объявленный недавно проект Пентагона Replicator, цель которого – мгновенно поднимать в воздух полчища маленьких дронов, требуют расторопности и гибкости в процессе проектирования. А гиганты ВПК «априори неспособны» на это, о чем деликатно сообщает консалтинговое агентство Kearney. Если они хотят преуспевать в новую эпоху, им придется вспомнить свои новаторские идеи и методы, которые помогли создать Кремниевую долину после Второй мировой войны. Но пока им сложно это сделать.
