Американская стратегия противостояния с Россией устарела, пишет Asia Times. Нынешняя внешняя Политика Штатов находится в заложниках у холодной войны с СССР. Пока Вашингтон тратит ресурсы на Украину, настоящую опасность для него представляет Китай, считает автор статьи.
Александр Казелла (Alexander Casella)
Значимость России — лишь плод воображения Америки, тогда как реальным вызовом века был и будет Китай
Влияние президента Трампа на внешнюю политику Америки еще остается предметом обсуждения, но ради практической выгоды Вашингтону лучше поскорее смириться с новой глобальной средой — которая во многом остается заложницей давно завершившейся холодной войны.
Холодная война была, по сути, двухполюсным противостоянием, в котором Советский Союз стоял против США и союзников. На периферии находился так называемый «Третий мир» — разношерстное сборище слабоуправляемых бывших колоний, нелепых диктатур и несостоявшихся экономик. В этой экосистеме, если не брать в расчет Индию, Китай выделялся как огромная держава, но изолированная и в основном сосредоточенная на внутренних проблемах.
Одной из определяющих черт этого глобального архетипа было то, что Российская империя в своем тогдашнем воплощении под названием Советский Союз представляла собой единый массив суши и простиралась от Камчатки до Эльбы.
Это облегчало Москве задачу по поддержанию порядка на подчиненных территориях. Таким образом, когда венгры или чехи пытались вернуть себе независимость, Москва могла отправить войска на усмирение их бунта без особых логистических усилий.
В отличие от Советского Союза и его преемницы России, Американская империя всегда была глобальным предприятием с далеко идущими проблемами. Для обеспечения своего господства Америке требовались не только иностранные базы, но и крупный флот.
К 1960-м годам между двумя господствующими державами было достигнуто некое равновесие, и стороны подспудно признавали, что у каждой есть своя сфера интересов, которую дóлжно уважать.
Таким образом, Вашингтон не вмешивался, когда те же Венгрия или Чехословакия пытались отделиться от советских хозяев. Но, напротив того, принимал меры, пусть и через местных марионеток, когда Москва пыталась выйти за пределы своей сферы интересов — например, в Афганистане.
В итоге, хотя возобладавшее равновесие и нельзя было назвать доброжелательным, это все же был порядок с негласными правилами и красными линиями, будь то реальными или мнимыми. Хотя распад Советского Союза был сопоставим с гибелью Российской империи, геополитические взаимоотношения двух держав не изменилась.
Россия осталась Россией как континентальная держава, даже после «ампутации» части территории. США же остались глобальным игроком с обширной империей, причем их влияние выходило далеко за рамки военной или экономической сферы.
Однако даже при том, что по военной и экономической мощи Америка не знала себе равных, управлять этим превосходством оказалось, мягко говоря, непросто, а перевести его в существенные достижения оказалось еще труднее.
В первые десятилетия после окончания холодной войны Россия еще стояла на коленях, Китай еще не стал промышленной сверхдержавой, а региональная напряженность на Ближнем Востоке и Тайване была в целом сдержанной. Но история не стоит на месте, и этот порядок долго не продлился.
