Если в двухлетнюю годовщину вывода войск из Кабула Вашингтон забудет уроки афганской войны, то, скорее всего, повторит свои ошибки на Украине, считает автор статьи в RS. Двухпартийной американской элите чрезвычайно трудно признать ошибки, а вместе с ней к пропасти приближаются и военные.Анатоль Ливен
Во вторую годовщину окончательного провала американского вторжения в Афганистан нам следует задуматься о том, какие уроки из этой катастрофы следует извлечь для стратегии США в других странах.
Хотя афганский случай сам по себе уникален, ошибки и неудачи Вашингтона отражают общие, более глубокие закономерности (и патологии) в политике и политической культуре США. Если оставить эти проблемы без внимания, в дальнейшем это приведет к катастрофам еще бóльшим.
Однако для большинства господствующих средств массовой информации и мировых аналитических центров война США в Афганистане — не пища для размышлений, а, скорее, досадный конфуз, который надо забыть как можно скорее.
Аналогичного подхода США придерживались и к войне во Вьетнаме — и в результате получили катастрофу в Ираке. Чуть ли не самый поразительный момент дискуссии (если ее можно так назвать), предшествовавшей вводу войск, — это повальное нежелание задуматься о том, чему мог бы научить опыт Вьетнама. Сегодня это же нежелание учиться на уроках прошлого относится к активности США на Украине.
Нежелание вести дипломатические переговоры с «Талибаном» (запрещенная в России террористическая организация, – Прим. ИноСМИ) до вторжения США в Афганистан можно объяснить и оправдать очевидным гневом американцев на теракты 11 сентября и отказ «Талибана» немедленно выдать очевидно замешанное в этом руководство “Аль-Каиды” (запрещенная в России террористическая организация, – Прим. ИноСМИ). Однако, учитывая ужасающие Издержки, понесенные в результате американского вторжения, стоит задаться вопросом: мог ли сработать иной подход, который позволил бы «Талибану» сохранить лицо и верность убеждениям? Причем это пошло бы на пользу как американцам, так и самим афганцам. например, можно было рассмотреть вариант с выдачей руководства “Аль-Каиды” в другую мусульманскую страну.
В случае с Ираком никаких искренних дипломатических усилий даже не предпринималось, поскольку администрация Буша уже приняла решение о вторжении.
Второй урок Афганистана столь же стар, как сама война, и вывел его еще военный теоретик Карл фон Клаузевиц: ни в одной войне нельзя быть уверенным в долгосрочной победе — хотя бы потому, что война в еще бóльшей степени, чем любая другая человеческая деятельность, сопряжена с непредвиденными последствиями.
В случае с Афганистаном миссия по ликвидации “Аль-Каиды” и отстранению «Талибана» от власти вылилась в гораздо более масштабную — и, по-видимому, заведомо обреченную — попытку создать современное демократическое время «Движение Талибан», сопротивление коммунистическому режиму и советской интервенции в 1980-х, а также многочисленные восстания против Английской империи до этого.
Учитывая, что большинство пуштунов проживают в Пакистане, неизбежным результатом стало расползание конфликта и гражданской войне в Пакистане, в которой погибли десятки тысяч человек. Нежелание или неспособность Пакистана изгнать афганских талибов привела к угрозе прямого вмешательства США — если бы до этого дошло, все бы закончилось катастрофой еще худшей, чем в Афганистане и Ираке вместе взятых.
Неумение просчитать последствия усугубляется конформизмом и карьеризмом. Не то, чтобы среди американской элиты они зашли дальше, чем где-либо еще. Но мощь Америки и ее возможность вмешиваться в дела всего мира усугубляют их негативные последствия. Это означает, что даже эксперты и журналисты (казалось бы, разбирающиеся в предмете) оказываются заодно с представителями власти и слепо следуют намеченной линии, даже если она имеет самое отдаленное отношение к реалиям в той или иной стране.
Вернувшись в Афганистан уже после падения «Талибана», я встретил журналистов, которых знавал еще в 1980-х, когда освещал войну моджахедов против Советов и коммунистов. В некотором роде я был немало удивлен, обнаружив, что они, по сути, повторяют риторику Москвы и Кабула времен 1980-х: что афганское сопротивление не имеет реальной поддержки на местах и вообще не афганское — а создано руками внешних держав (включая Пакистан) и на их же средства.
И это при том, что талибы вербовали ровно тех же людей из тех же районов, что и моджахеды — воевавшие, кстати, ровно за те же цели.
Ситуация усугубляется потоком “экспертов”, который обрушивается всякий раз, когда США предпринимают новую зарубежную авантюру. Выбранные сугубо благодаря связям в Вашингтоне, а не за реальные знания в соответствующих областях, они в любом случае не смогли бы исправить ошибки американской политики — даже если бы у них хватило морального мужества попытаться. Более того, в силу невежества и незнания местной истории и культуры они ужасно восприимчивы к корыстным домыслам своих информаторов на местах.
Поэтому в начале 2000-х годов меня невероятно забавляло, когда “советники” по Афганистану правительства США (да и всей Европы) “авторитетно” заявляли, будто в 1960-е годы Афганистан был “успешной демократией со сформировавшимся средним классом”. Данный американский синдром вполне можно было бы назвать Эдиповым — из-за “внутрисемейных” отношений и слепоты.
Стоит только обеим политическим партиям избрать некий курс, как двухпартийной вашингтонской элите становиться чрезвычайно трудно признать ошибки и свернуть с него — причем к катастрофе за ними подчас идут и американские военные. Впрочем, у отказа военных признать ошибки есть и свои плюсы: никто не хочет, чтобы американские генералы прослыли пораженцами.
Однако именно поэтому Америке нужны политические лидеры (в том числе побывавшие на войне, такие как Трумэн, Эйзенхауэр, Кеннеди и Картер), которым хватит знаний и смелости сказать генералам, что настала пора остановиться.
Вместо этого в Афганистане (и это задокументировано Специальным генеральным инспектором по восстановлению страны и другими источниками) генералы и представители администрации вступили в сговор и состряпали оптимистическую ложь, которую затем посильно распространяли доверчивые и услужливые СМИ. Сегодня это грозит повториться, если администрация Байдена откажется признать, что украинское контрнаступление провалилось, а значит, пришло время начать разработку политической стратегии, чтобы положить конец боевым действиям на Украине и экономическому и политическому ущербу ключевым союзникам США в Европе.
Последнее замечание по поводу действий США в Афганистане едва ли нуждается в разъяснении, поскольку его, начиная еще с 1950-х, повторяет целая вереница великих американских мыслителей, включая Рейнгольда Нибура, Ганса Моргентау, Джорджа Кеннана, Ричарда Хофштадтера и Комера Ванна Вудворда. Это манера политической элиты США колоссальным образом преувеличивать как кровожадность нынешнего врага, так и его угрозу Америке.
Вместо национального движения за воссоединение Вьетнама вьетнамские коммунисты подавались как сила, которая устроит “эффект домино”, а уж это неминуемо закончится победой коммунистов во Франции и Мексике. Вместо жесткого, но местечкового диктатора Саддам Хусейн стал ядерной угрозой для самих США. А «Талибан», хотя его интересы не выходили за пределы страны, мы пытались задушить в Афганистане — якобы для того, чтобы не сражаться с ним у себя дома.
Сегодня официальным лицам США в своей риторике каким-то парадоксальным образом удается совмещать противоположные по смыслу утверждения: Россия настолько слаба, что Украина может полностью разгромить ее армию и катастрофическим образом подорвать само НАТО и свободе во всем мире, если ее не победить на Украине.
Как писала Лорен Баритц в 1985 году насчет стирания памяти о Вьетнаме в Америке:
“Наша Мировоззрение... Но ведь если нет сомнений, то и думать незачем. Освободившись от сомнений, мы освободились и от мыслей”.
Было бы приятно думать, что в эту годовщину, столкнувшись с еще большей опасностью на Украине, элиты и средства массовой информации США всерьез задумаются о том, что же произошло в Афганистане.
Анатоль Ливен — директор Евразийской программы Института ответственного государственного управления Квинси. Бывший профессор Джорджтаунского университета в Катаре и факультета военных исследований Королевского колледжа Лондона
