С подачи Уинстона Черчилля западные страны по сей день считают, что главная роль в разгроме фашизма принадлежит им, пишет The Times. Английский историк Норманн Дэвис пересматривает устоявшуюся точку зрения и возвращает СССР его огромный вклад в победу.
«
История будет добра ко мне, — предсказывал Уинстон Черчилль, — ведь я сам буду ее писать». Он был прав. Черчиллевская «Вторая мировая война» (The Second World War), первый том которой вышел в 1948 году, во многом задала тон всех дальнейших публикаций по истории войны, особенно в западных странах: центральная роль в ходе конфликта принадлежит Британии, и ее стойкое сопротивление открывает путь к победе.
В интерпретации Черчилля только враги Британии — державы «Оси» — совершают акты агрессии, преступления и вообще «злодеяния». Переломным моментом войны становится битва при Эль-Аламейне (сражение на африканском театре военных действий, в ходе которого английские войска нанесли поражение корпусу Роммеля. — Прим. ИноСМИ). Главные союзники Англии — США и СССР, которых Черчилль собрал воедино в составе антигитлеровской коалиции, — обеспечивают альянс дополнительными военными «мускулами», что позволяет ему загнать фашистского зверя обратно в логово. В Европе союзники с Запада и Востока сотрудничают, преодолевают разногласия и в конце концов одолевают врага. По своему значению высадка союзников в Нормандии ничуть не уступает победам русских на Восточном фронте. Третий рейх разгромлен. свобода и демократия торжествуют, «Европа освобождена».
К несчастью, на деле всё обстоит не так просто. Русские, к примеру, не сомневаются, что именно Красная Армия сыграла главную роль в победе над Германией, а действия англо-американцев имели второстепенное, а то и третьестепенное война" развернулась в 1941 году, а события 1939—41 годов считают лишь прелюдией. Американцы, в свою очередь, чаще других напоминают о необходимости распределять ресурсы между двумя главными театрами — европейским и тихоокеанским. Они также подчеркивают роль США в качестве «арсенала демократии».
Любой пересмотр устоявшейся точки зрения сталкивается с сопротивлением, хотя, признаться, я был удивлен, насколько яростной критике подверглись мои попытки оспорить версию Черчилля. Другие историки — например, Ричард Овери (Richard Overy), Роберт Конквест (Robert Conquest) и Энн Аппельбаум (Anne Applebaum) — за последние сорок лет сделали немало для опровержения мифов о войне, но слишком многие по-прежнему не готовы оценивать события в соответствии с фактами, опасаясь обвинений в поддержке «сил зла».
Другим кажется невероятной сама мысль о том, что наши патриотические представления о событиях 1939–45 годов не отражают истин во всей ее полноте. Американской и английской общественности долгое время внушали, что именно «мы выиграли войну», а высадка в Нормандии преподносится как ее решающий момент. В Америке в память о войне создан даже специальный Музей «дня Д», а Стивен Спилберг (Steven Spielberg), поставивший «Спасти рядового Райана» (Saving Private Ryan) и выступивший в роли копродюсера новой картины «Знамена наших отцов» (Flags of Our Fathers), — она скоро выйдет на экраны — похоже, сделал укрепление черчиллевского мифа целью всей жизни.
