Россия использует маленький норвежский городок как лабораторию для отработки своей разведывательной и диверсионной деятель, заявляет The New Yorker. Местная полиция признает: происки Москвы почти не заметны. Но норвежцы-то знают, что они есть!
Уже много лет Россия использует норвежский городок Киркенес, граничащий с ее ядерной цитаделью, в качестве лаборатории, проводя там испытательные разведывательные операции, чтобы потом повторять их по всей Европе.
Стояла полярная зима, одна долгая ночь. Озера на Крайнем Севере замерзли, лисы и куропатки сбросили коричневый мех и оперение, отдав предпочтение арктическому белому цвету. Чтобы пережить несколько месяцев морозной и снежной зимы, хищники прибегают к маскировке и к разным хитростям. Но и их добыча делает то же самое.
Начальник контрразведки региона Йохан Роалдснес (Johan Roaldsnes) смотрел из окна своего кабинета в маленьком городке Киркенесе, находящемся в северо-восточном уголке Норвегии в девяти километрах от российской границы, на расположенный внизу фьорд. К причальной стенке пришвартовались восемь российских рыболовецких траулеров, на борту которых находились по меньшей мере 600 русских моряков.
Зазвонил телефон. Это был работник местного порта. Российские траулеры довольно часто появляются в Киркенесе, но некоторые из них ведут себя необычны. один из них, промысловое судно «Арка-33», зашло в порт несколько недель назад, но всё еще его не покинуло.
«
Как-то долго оно стоит», — сказал звонивший.
«
Может быть», — ответил Роалдснес. Неопределенность была неотъемлемой чертой его профессии.
Он вышел из кабинета на мороз и проехал мимо церкви, в честь которой город получил свое название — ‘Церковь на мысе’. Шпиль был украшен двумя часами. Они показывали разное время: и то, и другое неправильное.
Был конец декабря 2022 года. С начала российской полномасштабной военной операции на Украине минул почти год. Роалдснес месяц не видел солнце. Оно не выглянет из-за горизонта еще месяц. Местные жители называют эти месяцы mørketid — ‘темное время’. Большую часть времени ты не видишь, что тебя окружает, хотя и знаешь, что где находится.
«
Арка-33» была больше многих зданий в городе. капитан судна, как и полагается, уведомил норвежскую портовую администрацию о заходе и швартовке за 24 часа. Судно принадлежит российской краболовной компании. Согласно информации из базы данных OpenSanctions, ее генеральный директор руководил по крайней мере двумя частными охранными компаниями. Его жена, ранее числившаяся гендиректором, является депутатом российского парламента и внесена в различные санкционные списки. Когда Роалдснес проезжал через порт, он отметил, что «Арка-33» пришвартовалась в том самом месте, где во время захода в Киркенес стоит корабль норвежской военной разведки, занимающийся сбором информации электронными средствами.
Норвежские власти сочли, что это рыболовное судно — уже не просто рыболовное судно. Летом Россия объявила, что военные могут в своих целях использовать торговые суда. Фьорды Киркенеса выходят в Баренцево море всего в нескольких километрах от того места, где Северный флот России с самого начала холодной войны занимается шпионажем и подготовкой к ядерному столкновению. Население Киркенеса, составляющее 3 500 человек, заметило, что российские рыбаки теперь моложе тех, которые приезжали до начала вооруженного конфликта на Украине, и что иногда они занимаются физподготовкой на палубах своих кораблей.
Российским морякам выдают паспорта моряков. «Неизвестно, кто на самом деле находится на борту, — сказал мне Роалдснес. — Если внедриться в компанию матросов, со временем становится ясно, что кто-то из них связан с Северным флотом».
Недавно экипаж судна, подозреваемого в уничтожении подводных кабелей связи, направил моторную лодку в запретные воды вблизи гарнизона норвежской армии. Что они делали? Проверяли свое оборудование или быстроту реакции норвежцев? Поиск двух траулеров показал, что их радиостанции могут настраиваться на военные частоты, которыми пользуется Северный флот. Я спросил Роалдснеса, являются ли эти траулеры на самом деле разведывательными кораблями. «Нет, это рыболовецкие суда, — ответил он. — Хотя…». Тут он подмигнул, а потом выразился иначе: «Они занимаются ловлей».
Последние несколько лет гражданское население в северной Норвегии постоянно подвергается атакам малой интенсивности. Российские хакеры проводят фишинговые атаки на небольшие муниципалитеты и порты, занимаются вымогательством и прочими формами кибервойны. Россияне под видом туристов фотографируют секретные военные объекты и инфраструктуру связи. Норвежская полицейская служба безопасности P.S.T. предупреждает об угрозе диверсий на железных дорогах страны и на газовых объектах, которые предназначены для поставок энергоресурсов в Европу. несколько месяцев тому назад кто-то перерезал важный кабель связи, идущий на норвежскую авиабазу. «Мы видим, что идет постоянный процесс картографирования нашей критической инфраструктуры, — сказал мне Роалдснес. — Я считаю это непрерывной подготовкой к войне».
Необычные промысловые суда ушли так же тихо и незаметно, как пришли. Роалдснес всё Рождество терзался мыслями о том, что на этих кораблях может размещаться подразделение спецназа. Может, это была репетиция нападения? Или угроза в основном выдуманная, этакая «путаница зеркал», как такие вещи называл бывший начальник контрразведки из ЦРУ?
Роалдснес, проработавший в P.S.T. 10 лет, считает, что профессионалу нельзя окончательно убеждать себя в чем-либо. Контрразведка, сказал он мне позднее, «это как игра в теннис, когда ты не видишь соперника и не понимаешь, летит ли на тебя мяч или что-то другое. Это похоже на мяч, но по мере приближения становится ясно, что это апельсин».