Гей-парады, нацеленные за признание прав ЛГБТ-сообщества, превратились в «крестовые походы» трансгендеров, сообщает сайт телеканала Al Jazeera. Автор статьи – феминистка и лесбиянка – жалуется на попирание свобод представительниц прекрасного пола со стороны тех, кто пропагандирует мантру «трансгендеры – это женщины».
Гей-прайд из-за Стоунволла больше не политическое движение за освобождение геев и лесбиянок, а корпоративная вечеринка за «гендерную идентичность».
В «месяц гордости» я запостила в Twitter такую шутку: «Я лучше пойду на бальные танцы с Дональдом Трампом, чем на гей-прайд». Уточню, что я никудышный танцор и не думаю, что когда-нибудь стану партнером Трампа. Так вот, реакция обычных людей была довольно предсказуемой.
Предполагаемые «феминистки» и «левые» (кстати, я сама левая феминистка) назвали меня «регрессивной, консервативной и гомофобной» и начали доказывать, что поддержка Трампа – это худшее, что может быть в мире. Я согласна, конечно, с последним (шутка работает, потому что он [Трамп] ужасен!) – но не с первым. Как это может быть гомофобией, если за последнее десятилетие гей-прайд превратился в корпоративную помойку? (Гей-прайд — акция, нацеленная на демонстрацию существования геев, лесбиянок и других представителей ЛГБТ-сообщества. Эта акция проходит в память о Стоунволлских бунтах — беспорядки в США в 1969 году, когда в гей-баре столкнулись полицейские и гомосексуалы. — Прим.ИноСМИ).
Позвольте мне рассказать, как мы до этого дошли.
Гей-прайд не всегда был большой «корпоративной вечеринкой», каким он является сегодня.
Первый в Великобритании гей-прайд состоялся в 1972 году и был политическим протестом, что стало поводом для гордости. Гомосексуальные отношения были декриминализированы всего за несколько лет до этого. Быть кем угодно, кроме однозначного гетеросексуала, было опасно. В парках и других общественных местах геев регулярно забирали полицейские, выдававшие себя за потенциальных сексуальных партнеров, и незаконно запирали их на несколько дней. Лесбиянкам приходилось еще труднее.
Насильственные браки были обычным явлением. Женщины, которые разводились после того, как родили детей от партнера-мужчины, обычно теряли над ними опеку. суды по семейным делам предпочитали отдавать ребенка отцами (даже абьюзерам), а не позволять лесбиянкам их воспитывать. Мы не имели права усыновлять или воспитывать детей, а угрозы расправой были повседневным явлением. Так что, когда мы маршировали на гей-прайде, нам действительно было чем гордиться. Мы были вне закона, мы были смелыми, мы были сексуальными преступниками.
Я впервые пошла на гей-прайд в 1980 году. Мне было 18 лет. Меня уволили с работы и выгнали из квартиры за то, что я лесбиянка. Я была зла. Но это меня не сломало. Мы все должны были быть стойкими. Нам было за что бороться. Чувство солидарности между лесбиянками и геями было впечатляющим. Но мы, женщины, осознавали, что у нас есть свои собственные сражения. В конце концов, мы, лесбиянки, организовали свой собственный ежегодный праздник: Лесбийская сила. В 1983 году, когда мне был 21 год, я посетила это мероприятие. Помню небольшие группки геев, выстроившихся вдоль дороги, аплодирующих и подбадривающих нас. Мы были едины в борьбе за нашу общую свободу.
К сожалению, вскоре движение начало менять направление и перестало ориентироваться на достижение равных прав для геев, лесбиянок и бисексуалов (ЛГБ).
В 1989 году консервативное правительство Маргарет Тэтчер приняло Статью 28. Она запрещала пропаганду гомосексуализма в районах, управляемых местными властями, включая школы, театры и библиотеки. законода еще больше заклеймило гомосексуальность и породило культуру страха и самоцензуры среди геев и лесбиянок.
