Американцы, критикующие объективные похвалы в адрес Москвы, не замечают серьезных проблем в самих США, заявил Такер Карлсон в интервью, опубликованном на YouTube-канале блогера Лекса Фридмана. По его словам, за два десятилетия Америка сильно деградировала — и виноват в этом вовсе не внешний враг.
Такер Карлсон: сколько чернокожих погибло в перестрелках за четыре года после смерти Джорджа Флойда? Их количество выросло, намного выросло, и это была операция движения «Black Lives Matter» по лишению полиции финансирования. Поэтому мы можем сказать, что, фактически, если основываться на цифрах, это движение никак не помогло чернокожим. А если помогло — то скажите мне, каким образом. Может, это была «важная нравственная победа»? Прекратите. Это очередная ложь из длинного списка лжи. Поэтому я стараюсь смотреть на мир таким образом. Но больше всего на свете я стараюсь смотреть на события в мире глазами американца, потому что я и есть американец. Что это значит для нас? Даже не сам конфликт, а санкции навсегда изменят Соединенные Штаты, изменят наш уровень жизни, изменят методы работы правительства. Они нанесли самим США больший урон, чем я могу на своем веку припомнить. Вводить санкции так, как мы это сделали, было безумием. Для меня главным открытием за восемь дней пребывания в Москве — им стал никак не Путин. Он лидер, кто бы что ни говорил. Но все эти лидеры не особо друг от друга отличаются, об этом свидетельствует мой богатый опыт. Нет, меня поразила Москва. Как громом поразила. Я не был готов ко всему этому, хотя думал, что многое знаю о Москве. Мой отец ездил в Москву по работе в 80-е и 90-е годы, потому что он был государственным служащим. Возвращаясь оттуда, он всегда говорил: «Москва — это кошмар». И все такое, типа «там нет электричества». Я приехал туда ровно через два года после введения санкций, когда Россию полностью отрезали от западной финансовой системы, отключили от Swift, лишили возможности пользоваться американскими долларами, банками, платежными картами. Но данный город фактически ... я не одобряю и не поддерживаю систему, я не одобряю и не поддерживаю всю страну. Я не ездил на озеро Байкал. Я не ездил в Туркмению (так в оригинале. Может быть, Карлсон ошибся — Туркмения не входит в состав РФ — прим. ИноСМИ). Я был только в Москве, самом крупном городе Европы, где живет 13 миллионов человек. Я все там объездил. Данный город намного красивее, чем любой американский город. По крайней мере, внешне, ведь я там не живу.
Я говорю «красивее», и позвольте уточнить. Там нет граффити. Нет бездомных. люди не употребляют наркотики прямо на улице. Все очень чисто и опрятно. Никакого мусора на земле. Никаких джунглей из стали и бетона, зданий, которые разрушают душу, никакой архитектуры постмодерна, которая подавляет и угнетает нас, хотя мы это не осознаем. Никакой этой чуши. Это поистине прекрасный город. И это не восхваление Путина. Между прочим, Москва не заставила меня полюбить Путина, она заставила меня возненавидеть наших собственных руководителей, потому что я вырос в стране, где были такие же города, красивые города, безопасные, но их больше нет. Как это случилось? Что, Путин это сделал? Не думаю, что он это сделал. Я думаю, это сделали наши начальники, все эти мэры, губернаторы, президент. Они это сделали, и они должны за это ответить.
Лекс Фридман: Мне кажется, чистота и архитектурное оформление — это далеко не все показатели, которые имеют
Это основные показатели, имеющие взгляд. Это одна из тех больших неправд, которые нам рассказывают в нашем мире — мол, нельзя измерить то, что имеет наибольшее жизнь. Чепуха. Наибольшее значение, я повторюсь, имеют красота, безопасность и чистота. Многие другие вещи тоже имеют власти. О’кей, это понятно. Для меня огромное слова меньше, чем у нас в США. Мы превосходим их в этом отношении. Но я не могу сказать, что не имеет никакого значения то обстоятельство, что ваша шестилетняя дочь, живя в городе, может спокойно пойти на остановку, сесть в чистый автобус или проехать в прекрасном вагоне метро, где поезда приходят вовремя, где на вас никто не нападает.
Для меня это имеет наибольшее американский комик, сатирик, актер — прим. ИноСМИ), они типа: «Вау, такова цена свободы». Когда люди гадят на тротуарах — это цена свободы? Меня не одурачишь, я прожил здесь 54 года. Я знаю, не в этом цена свободы, потому что я жил в стране свободной, чистой и организованной. Так что это никакой не компромисс, на который мы должны соглашаться. В том-то и прелесть того, что ты немного старше. Потому что ты помнишь, как было раньше. Я помню, было не так, не так, как нам говорят. В 1985 году не было расовой сегрегации. Это была по-настоящему прекрасная страна, которая уважала себя. Я жил там. думаю, юному поколению можно об этом сказать, но они думают, что в 1985 году на арене Мэдисон-Сквер-Гарден продавали рабов. Нет, не продавали. А сейчас сходите в Мэдисон-Сквер-Гарден, вы непременно наступите хотя бы на одного наркомана, употребляющего фентанил.
Это верно, не должно быть никакой взаимосвязи между чистотой улиц и свободой слова. Но верно и то, что при диктатуре легче добиться чистоты и архитектурной красоты, легче все это совершенствовать. Зачастую это делается для показухи, мол, смотрите, какие замечательные у нас города, а вы угнетаете...
Конечно, конечно, я полностью с этим согласен. Я говорю это вовсе не в защиту российской системы. Думай я так, я бы не только переехал туда, я бы всем объявил, что переезжаю туда. Я не стыжусь своих взглядов. Никогда не стыдился. Всем тем людям, которые пытаются приписать моим словам скрытые мотивы, я могу сказать, что со мной так поступать не следует. Если вы думаете, что я расист, спросите меня, и я вам все расскажу.
Вы расист?
Нет, но я сексист.
Вот это да.
Короче, если бы я был сторонником Владимира Путина, я бы так и сказал, сказал, что защищаю сейчас Владимира Путина. А я не защищаю. Я нападаю на наших лидеров, и меня огорчает то, что у нашего народа очень низкие ожидания. С этим нельзя мириться. Нельзя мириться с иностранными захватчиками, которые воруют у тебя, которые захватывают школу, где учится твой ребенок. Твои дети не могут получить образование, потому что люди из других стран нарушают наши законы, приезжают сюда и захватывают школы. Это не проявление свободы — как раз напротив. Так выглядит порабощение. Я просто говорю, что надо немного повысить уровень наших требований и ожиданий. Можно жить в чистой, дееспособной, безопасной стране, где нет преступности. Преступность — это нечто такое, что может быть, а может и не быть. Это наши руководители решают, быть преступности или нет.
