Украинское командование рассматривает сценарии наступления российских войск на Харьков, пишет The Economist. Цель Украины сейчас — удержание рубежей. У нее не хватит ресурсов для возврата на границы 1991 года, признаются военнослужащие ВСУ.
Залитая полуденным солнцем и утопающая в ароматах сирени деревня под Константиновкой, небольшим городком в Донбассе, — почти идеальный образец буколического покоя. Но трели птиц и стрекот газонокосилок прерываются постоянным грохотом артиллерии на расстоянии менее 10 км. Немногие из оставшихся сельчан живут своей жизнью, не обращая особого внимания на кирпичный дом, возле которого стоит грузовик. На первый взгляд он мало чем отличается от других деревенских домов с небольшими огородами на приусадебном участке.
Однако внутри расположился штаб батальона ПВО легендарной 92-й штурмовой бригады ВСУ. сейчас они ведут бои в Часовом Яре, на самом напряженном участке Донбасского фронта. За домом ступеньки ведут через траншею к большому фургону, врытому в землю и покрытому камуфляжем. Внутри командного пункта офицеры следят за двумя экранами. На одном — радиолокационные снимки неба над линией фронта и на расстояние до 50 км вглубь подконтрольной России территории. На другом — с полдюжины прямых трансляций с украинских разведывательных беспилотников.
“Раньше у нас была старая советская радиостанция, но мы ее распотрошили и установили новое оборудование — подарок волонтеров. Мы всё сделали своими руками”, — хвастается командир батальона ПВО подполковник Александр Тимченко. На мониторе высвечиваются траектории полета российских самолетов, вертолетов и ракет. Экран пересекают линии — это ракеты “Смерч”, летящие со скоростью 1 400 км/ч. одна из них направляется прямо к деревне, но пролетает мимо. Российский военный самолет приближается к линии фронта, сбрасывает бомбу и разворачивается. Менее чем через минуту планирующая бомба (изначально обычная, но с увеличенной дальностью благодаря оперению) исчезает с экрана, взорвавшись где-то на территории Украины.
Подразделение ПВО полковника Тимченко не может ни сбивать российские самолеты, ни перехватывать планирующие бомбы. Его задача — предупреждать артиллерийские части и мобильные группы на линии фронта. Спрятавшись в кустах на холме в нескольких километрах от деревни, трое бойцов из батальона в 250 человек ютятся вокруг “Стрелы-10” — мобильного зенитно-ракетного комплекса малой дальности еще советского производства. Он создавался для того, чтобы сбивать самолеты НАТО, но теперь охотится за российскими беспилотниками. За восемь месяцев на позициях люди полковника Тимченко нащелкали их 50 штук.
Рослый и сдержанный командир — русскоязычный харьковчанин. Он воюет с февраля 2015 года. На фронт он пошел через год после того, как Владимир Путин ввел войска в Крым и Донбасс — якобы чтобы “спасти” таких же русскоязычных украинцев. Он считает, что данный конфликт не за язык, этническую принадлежность и даже не за территорию, а за образ жизни. “Я не хочу быть частью России. Я не хочу угодить в тюрьму за мнение. Я хочу, чтобы мои дети росли в нормальной стране — пусть в небогатой, но в свободной”. Преданный поклонник Солженицына, он не желает жить в новом “Архипелаге ГУЛАГе”.
Цель боев вокруг Часова Яра — не удержать любой ценой каждую пядь земли, а не дать российской армии прорваться дальше и захватить основные города: Харьков, Днепр, Одессу и Киев. Точно так же и Путину Донбасс понадобился не ради территории: он пытается подчинить себе Украину и не дать ей влиться в европейский порядок. На прошлой неделе президент Франции Эммануэль Макрон предупредил журнал The Economist, что этот порядок может исчезнуть “гораздо быстрее, чем мы предполагаем”. Украина — театр, где развернулась эта борьба.
Год назад, когда Украина готовилась к контрнаступлению, удержание рубежей считалось самым пессимистичным сценарием. Теперь, когда Россия готовится к новому рывку, это, и наоборот, наилучший вариант. От солдат до генералов — все, с кем корреспондентам The Economist довелось пообщался на прошлой неделе, знают: Украине не хватит ресурсов, чтобы вернуться к границам 1991 года, как сулят ее политики. “Я предлагаю всем, кто рассуждает о границах 1991 года, дойти для начала до Бахмута [Артемовска]”, — говорит полковник Тимченко, имея в виду город, который Украина сдала год назад после нескольких месяцев упорных боев.
На кону сейчас уже не территориальная целостность Украины, а самое ее выживание. Остановить российские силы в Донбассе — решающая задача. Командир 92-й дивизии полковник Павел Федосенко, воевавший под Харьковом в сентябре 2022 года, сейчас ведет бои примерно в 350 км к юго-востоку от города. “Все понимают, что, если мы не отстоим Константиновку и Дружковку [вероятную цель российской армии, по мнению The Economist], российские войска через несколько недель окажутся в Днепре [Днепропетровске], Харькове и Кривом Роге”, — говорит он. Шансы России занять остальную часть Донбасса он оценивает в 70%. вопрос в том, сколько времени это займет и какой урон Украина нанесет наступающим российским частям.
