В ГДР даже не каждый генерал знал о существовании этого сверхсекретного объекта. Стратегическое хранилище боеприпасов протянулось в подземных штольнях на 17 километров. О чем вспоминает его бывший командир?
Подполковник в отставке Ханс-Йоахим Бюттнер (Hans-Joachim Büttner) знает этот подземный бункер Национальной народной армии ГДР (NVA), который в секретных документах назывался Komplexlager 12, как свои пять пальцев. Сейчас Бюттнера приглашают водить по нему экскурсии.
Он пришел служить сюда майором в 1983 году, когда этот сверхсекретный объект под Хальберштадтом готовили к открытию, а ушел последним, спустя десять с лишним лет, уже в форме офицера бундесвера. Ханс-Йоахим Бюттнер был комендантом самого большого в ГДР атомного убежища и склада боеприпасов, причем оставался им и после воссоединения Германии.
К моменту падения «железного занавеса» здесь хранилось около 20 тысяч тонн снарядов, патронов и различного военного имущества. "Я был потрясен", - вспоминает Ханс-Йоахим Бюттнер в интервью Deutsche Welle свой первый рабочий день на объекте.
Бюттнер. Мы ничего не знали о строительстве комплекса, и вообще ничего подобного не видели. Каждый, кто сюда попадал, был поражен масштабами увиденного. Тогда все было пусто, боеприпасы еще не завезли. Было трудно поверить, что такое можно вообще построить, прорубить в горе.
Deutsche Welle: Когда склад начали заполнять?
— Первую партию завезли в конце 1983 года. Здесь хранились главным образом боеприпасы для стрелкового оружия, пушек, танков. Размещали все в специальных складских штольнях. Каждая имела свой номер. Мы получали приказы: складировать такой-то груз в такой-то штольне или отгрузить партию из такого-то хранилища.
— Как вы попали на службу в бункер?
— До этого я служил в пограничных войсках, был в звании майора. Но мне не очень нравилось то, что там происходило. Сюда меня пригласили случайно. Первый комендант нового бункера был нашим соседом по офицерскому дому. Он как раз искал заместителя, отвечавшего за организацию склада, говоря современным языком, за логистику. Другие должности были уже заняты, а на эту никто идти не хотел, больно она хлопотная. Я согласился. Через год получил звание подполковника.
— Что вам предстояло делать, если бы пробил «час икс»?
— Согласно планам, наш склад должен был снабжать боеприпасами так называемый второй стратегический эшелон организации Варшавского договора. Получив приказ, мы должны были в течение 70 минут начать отгрузку в места дислокации войск - на колесной технике или по железной дороге.
— Во время учений или в других ситуациях были контакты с представителями группы советских войск в ГДР?
— Нет, не было. Более того: у нас не было контактов даже с другими военнослужащими Национальной народной армии ГДР. Здесь и генералам искать было нечего. Бункер был сверхсекретным объектом. Покидая его территорию, следовало тут же забыть, что здесь находится.
— Как происходила передача этого секретного объекта после падения Берлинской стены и воссоединения Германии?
— Все было очень четко, с соблюдением всех формальностей. В части Национальной народной армии ГДР были направлены представители бундесвера. В нашем случае — подполковник, капитан и два обер-фельдфебеля. Они прибыли сюда в октябре 1990 года и работали с нами где-то до мая 1991-го. В это время решался вопрос, кто из восточногерманских солдат и офицеров останется служить на объекте. В результате выбрали меня. Я снова был назначен комендантом. С представителями бундесвера проблем не возникало, отношения были очень хорошие. Мы несли службу вместе, отдавали друг другу честь, здоровались. Они были немцами, мы были немцами. Никаких проблем.
— Что произошло с запасами во время расформирования базы?
— Боеприпасы для стрелкового оружия были переданы армии Финляндии. Зенитные орудия достались Греции. Остальное отправили на уничтожение.
— В последние годы вы регулярно выступаете в роли экскурсовода. Как реагируют посетители? О чем чаще всего спрашивают?
— Часто задают вопрос о том, сотрудничали мы с советскими войсками, не здесь ли находились ракетные комплексы СС-20 с атомными боеголовками? Этот вопрос задают всегда. Нет, их здесь не было. Интересуются, стали бы мы стрелять, получив приказ открыть огонь на поражение? О политической позиции… Мол, как вы, бывший коммунист, могли надеть форму бундесвера?
— И как вы чувствовали себя в новом мундире?
— Да, непривычно было, но, знаете, у меня семья, трое детей. И как-то нужно было их обеспечивать, где-то работать. Если сказать по-простому, я же ничему другому не обучался, кроме как быть солдатом. Поэтому был рад возможности перейти служить в бундесвер. Конечно, мне пришлось пройти проверку в военной контрразведке (MAD) в Майнце, а также собеседование в министерстве обороны в Бонне. Для меня все прошло хорошо, и не могу сказать, что у меня остались какие-то неприятные воспоминания об этой процедуре.
— Вам была известна история этого объекта? Ведь большую часть штолен во время Второй мировой войны проложили заключенные концентрационного лагеря...
— У нас были очень тесные контакты с мемориальным комплексом на территории бывшего концлагеря. Каждый, кто здесь служил, хотя бы раз посещал его, то есть эти вопросы нас интересовали.
— Когда этот бункер был окончательно закрыт?
— Бункер, уже пустой, я официально сдал 15 июля 1994 года. В ноябре его передали в собственность Федерального ведомства по управлению государственной недвижимостью, а в 1997 году продали частному инвестору. Я прослужил в бундесвере до августа 2003 года. Теперь на пенсии.
— Как, на ваш взгляд, можно использовать такие объекты?
— Нынешнему владельцу я говорил, что он должен его сохранить — в качестве исторического памятника. Бункер в этом виде может приносить ему деньги. Но вы сами видели, как там все сейчас выглядит и фотографировали это... Вандализм... Оборудование разбирают, растаскивают. Жаль, очень жаль. Когда ты здесь столько лет проработал, душой, так сказать, прикипел, то смотреть на это очень больно.
Беседовал: Максим Нелюбин
Редактор: Ефим Шуман
