Достаточно художественное изложение истории.
Свет в окнах Отдела стратегической разведки Пентагона вспыхнул около четырех утра. Почти одновременно с этим зажегся свет в окнах штаб-квартиры ЦРУ, а затем и Белого Дома. Вскоре в Пентагоне светились уже сотни окон, а представители высшего командования американской армии, прихлебывая кофе, чтобы окончательно проснуться, готовились к экстренному совещанию у президента Джимми Картера.
Все началось 22 сентября 1979 года ровно в три часа утра, когда дежурный техник базы ВВС США «Патрик», расположенной во Флориде вдруг увидел, как самописец, фиксирующий сигналы, посылаемые со спутника «Вела-1169», вдруг взбесился и рванулся своим пером вверх, под самый край шкалы и стал выписывать на этом краю острые зубчики. Официально «Вела-1169» был предназначен для прогнозирования погоды. Это было правдой — спутник и в самом оказывал немалую помощь метеорологам.
Но полная правда заключалась в том, что он был призван следить за уровнем радиации над земной поверхностью и сообщать на «Патрик» о любых его изменениях. Спутник был старым — его запустили в 1969 году, когда оптическая аппаратура еще не дотягивала до нужного уровня, но установленные на нем приборы были сработаны на совесть и спустя десять лет после запуска, кружа над землей на высоте 118 тысяч километров, «Вела-1169» продолжала исправно поставлять информацию. Резкий скачок самописца от пришедшего со спутника сигнала мог означать только одно: в районе Антарктики, над которым он сейчас пролетал, кто-то взорвал атомную бомбу.
А потому, как только самописец «взбесился», техник немедленно связался с дежурным офицером, тот поспешил отправить рапорт начальству — так и получилось, что в четыре утра в Пентагоне и в Белом Доме светились почти все окна. Настроение у американских генералов было паршивым. — И все-таки, господа, давайте еще раз попробуем взвесить, не мог ли резкий скачок уровня радиации быть вызван какими-то естественными причинами? — спросил один из участников спешно собранного совещания.
— Практически это исключено, -ответил ему начальник отдела стратегической разведки. — К месту... гм, катаклизма... уже направляется корабль, скоро будут взяты пробы воды, планктона, образцы живых организмов, но, думаю, они лишь подтвердят наши предположения: в районе Антарктики были проведены испытания атомной бомбы. И нам остается лишь ответить на вопрос о том, кто именно провел эти испытания?
— Может быть, все-таки русские? — робко предположил кто-то. — Я уже устал вам повторять, что ваши представления о русских, мягко говоря, не соответствуют действительности, — с раздражением произнес начальник восточноевропейского отдела. — Они кто угодно, но не идиоты! С какой стати они бы стали сейчас проводить испытания в Антарктике и гробить всю свою «миролюбивую политику»?! У них что, нет своих полигонов?!
— Французы?
— Оставьте, про французов мы, слава Богу, все знаем...
Тогда остается только ЮАР. И... Израиль. — Да, остаются только ЮАР и Израиль, — подтвердил начальник отдела стратегической разведки. — И это, как вы понимаете, не очень хорошо для Соединенных Штатов. Особенно, если в этом деле действительно замешан Израиль. Вы представляете, что скажут Советы, если это подтвердится?! Вы понимаете, в какой ситуации в этом случае окажется президент?
— Ну, до того, как мы узнаем, что думают по этому поводу русские, ждать осталось недолго — из Москвы позвонят в худшем случае через час. Во всяком случае, надеяться, что их «Космос» ничего не заметил, не приходится. Вероятнее, у них даже больше информации, чем у нас... Вставайте, господа, надо ехать к президенту. Там и выработаем окончательные формулировки.
На совещании Картер был краток.
— Если эти испытания действительно проводил Израиль, то Бегин и Перес должны будут понять, что на этот раз мы их покрывать в ООН не станем. И пусть никто мне больше никогда не говорит про хваленый еврейский ум! Если евреи -идиоты, то пусть расплачиваются за это по полной программе!
«Желтый пирог» и «боеголовки специального назначения»
Как свидетельствуют рассекреченные несколько месяцев назад документы из архива ЦРУ, ядерное сотрудничество Иерусалима и Претории началось еще в конце 60-х годов, но наиболее интенсивный характер приобрело в 70-80-е годы. Считая, что угроза самому существованию еврейского государства остается в силе, тогдашний министр обороны Шимон Перес решил сделать все для того, чтобы Израиль стал обладателем ядерного, или, как он сам любил говорить, «стратегического оружия». Сам факт наличия у Израиля этого оружия должен был стать для арабского мира фактором, удерживающим его от начала новой глобальной войны против «сионистского образования».
Но такую же угрозу своему существованию чувствовал и господствующий в то время в ЮАР режим апартеида. В политических кулуарах Йоханнесбурга не очень боялись международного бойкота и блокады — учитывая огромные природные богатства Южной Африки, ни о какой полной блокаде просто не могло быть и речи.
Нет, стоящих у власти в ЮАР сторонников сохранения апартеида куда больше мучил фантасмагорический кошмар, при котором на их страну, при поддержке тех или иных стран мира (и в первую очередь, СССР) нападают их «черные» соседи. И для того, чтобы предотвратить такой сценарий развития событий, им тоже крайне необходимо было наличие ядерного оружия, играющего роль «сдерживающего фактора». Но, понятно, что ни одна страна Запада, включая активно покупающую у ЮАР уран Францию, не готова была оказать Претории помощь в создании своей атомной бомбы — слишком громким мировым скандалом это могло обернуться. Мысль о том, чтобы обратиться за помощью в создании атомной бомбы к Израилю, министру обороны ЮАР Питеру Боте подал в конце 60-х годов сотрудник оперативного отдела генштаба армии этой страны полковник Дитер Герхард.
Нужно сказать, что к тому времени ЮАР уже вела активную торговлю с Израилем, между двумя странами существовали довольно тесные отношения в разных сферах, и армия ЮАР была вооружена именно израильским оружием. Однако если само военное сотрудничество с Израилем военная верхушка ЮАР воспринимала без энтузиазма, то еще меньше ей понравилась идея укрепления такого сотрудничества и перенос его в сферу создания атомного оружия. И это было понятно: среди белого населения ЮАР к евреям вообще относились не очень хорошо — прежде всего, потому, что именно они и были наиболее яростными сторонниками отмены режима апартеида внутри страны.
Ну, а в самой армии ЮАР значительную часть офицеров составляли немцы — в основном, дети нацистов, укрывшихся здесь, на краю земли, от преследования за совершенные ими в годы Второй мировой войны преступления, Воспринявшие идеологию своих отцов, эти люди иначе как «грязными жидами» евреев не называли. Но идеология — идеологией, а атомную бомбу иметь все-таки хотелось. И ради этого можно было посотрудничать даже с «грязными жидами», обладавшими необходимыми технологиями и опытом для ее создания. Израиль же был в крайней степени заинтересован в сотрудничестве с ЮАР по той простой причине, что у него не было своего урана, без которого, как известно, атомную бомбу не сделаешь, зато у ЮАР урана было предостаточно.
В 1970 году в Йоханнесбурге состоялась первая встреча израильских и южноафриканских военных и ученых. Тут же выяснилось, что физики Претории весьма смутно представляют себе, что именно нужно для создания атомной бомбы, и их всему нужно учить с «нуля». В результате по итогам той встречи был подписан первый рабочий договор между ЮАР и Израилем, в ходе которого Претория обязывалась поставлять Израилю «желтый пирог» (так было решено назвать в этом документе урановую руду, прошедшую первоначальную химическую обработку), а Израиль ЮАР — уже обогащенный уран и ракеты, «способные нести боеголовки специального назначения». Нетрудно было догадаться, что имеются в виду именно ракеты, которые при желании можно оснастить ядерными боеголовками.
И, наконец, в 1974 году на роскошной вилле, стоящей на берегу Женевского озера, тайно встретились для подписания договора о военном сотрудничестве делегации двух стран. Делегацию ЮАР на этой встрече возглавляли сам премьер-министр этой страны Джордж Форстер, а израильскую делегацию — министр обороны Шимон Перес. Полный текст этого договора размещался более чем на 100 страницах и, чтобы ограничить число лиц, имеющих к нему доступ, сделали всего 4 экземпляра этого договора — 2 у израильтян и 2 у южноаф-риканцев.
Согласно этому договору, ЮАР закупало у Израиля разное оружие на общую сумму в 300 млн. долларов. Основная часть этой суммы шла на приобретение баллистических ракет «Иерихо-1», «Иерихо-2» и «Иерихо-3». Причем на самом деле никакой ракеты «Иерихо-3» не было и в помине — так израильтяне называли межконтинентальную американскую ракету МХ-Н, которую они продавали Претории без ведома и разрешения американцев, то есть* по сути дела, обманывая своего главного стратегического союзника.
Кроме того, договор включал в себя пункты, по которым обе страны могли использовать территорию друг друга для складирования разного оружия, а в случае, если одна из них оказывалась в состоянии войны, другая должна была оказать ей всемерную помощь оружием, боеприпасами, медикаментами, продуктами питания и т.д., включая оружие, боеприпасы, медикаменты и продукты из стратегических запасов страны.
И все же самым главным в договоре были пункты, окончательно закрепляющие ядерное сотрудничество между двумя странами и подтверждающие готовность Израиль помочь ЮАР в создании собственной атомной бомбы в обмен на уран, алмазы и деньги.
Спустя месяц после подписания этого документа его копия легла на стол начальника ГРУ СССР, а тот не замедлил доложить о его существовании самому генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу. Сегодня уже известно, каким именно образом копия этого сверхсекретного договора оказалась в Москве: в числе тех, кто имел доступ к его тексту, был и советский разведчик, известный в генштабе армии ЮАР как полковник Дитер Герхард.
Впрочем, получив это сообщение, в Москве решили не поднимать шума, а проследить за тем, как будут развиваться события дальше. И лишь когда Герхард передал, что руководство ЮАР и Израиля намерены провести испытания изготовленной на территории ЮАР атомной бомбы, Кремль решил вмешаться и показать, что он — в курсе происходящего...
Морские маневры
Москва начала с того, что передала через свое посольство в Вашингтоне американцам сообщение о том, что она располагает точными сведениями о готовящемся ЮАР испытании свой атомной бомбы. Испытания должны были быть проведены в пустыне, и помимо того, что наличие у ЮАР атомной бомбы означало возникновение принципиально новой военно-политической ситуации на африканском континенте, сами эти испытания могли нанести серьезный ущерб экологии и состоянию здоровья жителей соседних с ЮАР стран. Кремль не просил слишком многого: он лишь хотел, чтобы американцы несколько «осадили» находящуюся вроде бы в зоне их влияния Преторию.
В сущности, особых сантиментов к ЮАР и правящему в ней режиму американцы не испытывали, но прежде, чем что-либо предпринимать, решили проверить сведения «русских». Проверка показала, что они верны: вскоре со спутника были сделаны снимки огромной ямы, которую роют в африканской пустыне, величина и конфигурация ее не оставляли сомнения, что она предназначена для ядерных испытаний. Американцы немедленно направили в Йоханнесбург грозную ноту, в которой требовали прекратить все работы по подготовке к ядерным испытаниям, угрожая в противном случае вместе с СССР добиться международных санкций против ЮАР.
При этом в Вашингтоне понимали, что на самом деле санкций этих добиться практически невозможно, так как против них выступят многие страны Запада. К примеру, та же Франция, вроде бы на словах осуждающая апартеид, не раз говорила, что «введение санкций против ЮАР равносильно введению санкций против Франции».
Тем не менее, ЮАР, казалось, прислушалась к предостережениям Вашингтона и пообещала, что никаких ядерных испытаний в африканской пустыне проводиться не будет.
И она и в самом деле решила их не проводить в пустыне. Ломая голову над поисками нового места для испытания атомной бомбы, израильтяне и южноафриканцы остановили свой взгляд на Антарктике — на том ее районе, где практически никогда не проходят международные суда и над которым уже в начале сентября висят плотные облака, затрудняющие наблюдение со спутников. Само местонахождение квадрата и погодные условия в нем позволяли небольшой эскадре в 3-4 корабля незаметно войти в этот квадрат, за несколько часов подготовить все, что нужно для испытания атомной бомбы, произвести взрыв, в течение нескольких минут сделать все необходимые замеры и столь же незаметно выйти из квадрата. Вскоре американцы обратили внимание на то, что армия ЮАР закрыла свой самый южный порт Симонтаун для входа посторонних судов и внутри него явно что-то затевается. Тогда же — летом 1979 года — в Пентагоне впервые высказали предположение, что, возможно, ЮАР решила провести ядерные испытания не на суше, а в океане. Однако никаких доказательств этому найти так и не удалось — пока 22 сентября 1979 года перо самописца на базе «Патрик» стремительно не прыгнуло вверх...
Кто будет отвечать?
Первым, кто заявил о том, что у берегов Антарктики состоялось испытание израильской атомной бомбы, был, разумеется Советский Союз. Точнее, СССР обвинил в проведении этих испытаний сразу две страны — ЮАР и Израиль. Но на самом деле никаких доказательств того, что за этим ядерным взрывом стоят ЮАР, Израиль или кто-то другой, ни у США, ни у СССР не было — к тому времени, когда в квадрат, где был произведен взрыв, вошли советские и американские суда, там было так тихо и безлюдно, как бывает только в этой части мирового океана. Тем не менее, американцы тоже выдвинули обвинение — правда, только против ЮАР.
Спустя еще три дня — 25 сентября 1979 года — правительство ЮАР сделало заявление... в типично израильском стиле: оно не подтверждало, но и не опровергало наличие у ЮАР атомной бомбы, а призывало народы мира «задуматься над тем, что у Южно-Африканской республики и в самом деле может быть оружие, с помощью которого она способна достойно отстоять свои национальные интересы».
Израиль же встал в позу оскорбленной справедливости и его представитель в ООН громко потребовал у своего советского коллеги объяснений, на каком основании тот считает, что Израиль каким-то образом причастен к происшедшему в Антарктике? Есть ли у СССР какие-либо тому доказательства? Доказательств, повторим, не было, что, впрочем, не помешало СССР настаивать на том, что Израиль все-таки провел испытания атомной бомбы и под этим предлогом увеличить военную помощь арабским странам. В немалой степени в этом СССР помог работавший на ВиВиСи израильский журналист Дан Равив — в конце 1979 года он, опираясь на некий «авторитетный источник в министерстве обороны Израиля», заявил, что взрыв у берегов Антарктики был испытанием израильской атомной бомбы. Причем Равив прекрасно понимал, что в Израиле ему никто такую информацию опубликовать не даст. Поэтому он выехал в Италию и уже из итальянского корпункта ВВС вышел в эфир. По возвращении в Израиль прямо в аэропорту Бен-Гурион у него реквизировали удостоверение журналиста и запретили заниматься журналистской деятельностью на территории еврейского государства.
Сегодня уже мало кто помнит о том, что именно история со взрывом у берегов Антарктики стала непосредственным поводом для кампании по ядерному разоружению, начатой вскоре после этих событий президентом США Джимми Картером и главой Советского государства Леонидом Брежневым.
Согласно опять-таки все тем же архивным материалам, ЮАР обладала всего восемью атомными бомбами. После падения режима апартеида президент ЮАР Фредерик де Клерк сообщил, что ЮАР избавилась от своего ядерного оружия. Но как именно она это сделала, ничего сказано не было, поэтому считается, что эти бомбы были просто переправлены в Израиль — в полном соответствии с договором о военном сотрудничестве.
Но самое интересное заключается в том, что, даже после всего вышесказанного, остается неясным, был ли произведен 22 сентября 1979 года у берегов Антарктиды ядерный взрыв и, если все-таки был, то являлся ли этот взрыв испытанием атомной бомбы. А если являлся, то какое отношение к нему имеет Израиль.
Что за комиссия, Создатель!
Не нужно думать, что, придя к определенным выводам еще 22 сентября, американцы успокоились и больше не пытались доискаться до правды. Нет — после появления многочисленных публикаций об этом взрыве в американских и европейских СМИ, под давлением общественности президент Джимми Картер отдал указание о создании специальной комиссии независимых экспертов, которые должны были собрать всю имеющуюся информацию о происшествии в Антарктике и представить свои выводы лично президенту. Возглавить эту комиссию поручили бывшему начальнику отдела особо секретных проектов министерства обороны США д-ру Джеку Ройену. Протоколы работы этой комиссии были опять-таки разрешено предать гласности только в конце лета 2006 года, и они представляют собой действительно занятное чтиво .
Поначалу члены комиссии пришли к выводу, что возле Антарктики была взорвана небольшая атомная бомба мощностью порядка трех килотонн, а, следовательно, речь шла об испытании не стратегического, а тактического ядерного оружия. Так как у ЮАР такого оружия точно не было, то снова возникал израильский след -Израиль вполне мог испытывать в тот день атомные бомбы, предназначенные для уничтожения бункеров. Однако в итоге комиссия во главе с Ройеном пришла к совершенно сенсационному выводу, что ... никакого ядерного взрыва 22 сентября 1979 года в данном квадрате мирового океана произведено не было. Вспышка же радиоактивного излучения в этом районе связана с некими другими причинами, выяснить которые комиссии так и не удалось.
В принципе, это совпадает с официальным заявлением Израиля о том, что он никогда не проводил ядерных испытаний вообще, и в районе Антарктики в частности. Но тогда нам остается предположить, что взрыв в безлюдном и вообще малообитаемом участке океана был порожден некими сверхъестественными причинами.
Однако так как автор этих строк является законченным рационалистом и ни в космических пришельцев, ни в существующую где-то в глубинах океана гумано-идную цивилизацию не верит, то ему не остается ничего другого, как настаивать на первоначальной версии американских и советских военных - то, что произошло осенью 1979 года, было испытанием атомной бомбы. И, вероятнее всего, Израиль был самым непосредственным образом причастен к этому испытанию. И рано или поздно этому будут найдены доказательства.
