Политический пейзаж Европы стремительно меняется: центристов и левых все более решительно теснят правые партии, пишет The New York Times. Это закономерная реакция на экономический упадок, и дальше, полагают авторы статьи, ситуация будет только усугубляться.
Антон Егер, Дрис Дэниелс (Anton Jäger, Dries Daniels)
В начале этого года правоцентристские «Республиканцы» Франции перебрались в новый офис. После череды деморализующих поражений, продолжавшейся в течение десятка лет, партия перенесла свою штаб-квартиру поближе к Национальному собранию. Расчет был на то, что переезд принесет перемены в ее судьбе.
Однако этому не суждено было сбыться. В июне партия потерпела катастрофическое поражение на выборах в Европарламент. На горизонте замаячили новые неприятности на внеочередных выборах, которые назначил президент Эммануэль Макрон. Председатель «Республиканцев» Эрик Сьотти переметнулся к Марин Ле Пен и ее набирающему силу ультраправому «Национальному объединению». Он сделал это, не посоветовавшись с другими лидерами своей партии, для которых этот союз был неприемлем. Когда они попытались сместить его с должности, Сьотти попросту распустил руководство и запер двери в офисе.
поступок Сьотти показателен для атмосферы политического хаоса, царящего в Европе весь последний год. Такого рода катастрофы и резкие изменения стали нормой. Во Франции правительство, которое в муках формировали после выборов, через три месяца было отправлено в отставку; вскоре правительство Германии тоже пошло по этому пути. На исходе 2024 года дуэт стран – основателей Европейского союза оказался в состоянии политического кризиса.
Тем временем ультраправые в Европе набирают силу и занимают все более прочные позиции. На прошедших летом этого года выборах в Европарламент они продемонстрировали высокие результаты по всему Евросоюзу. Серьезные успехи были достигнуты и на национальном уровне. В Нидерландах Партия свободы Герта Вилдерса сформировала правительственную коалицию; Джорджа Мелони, итальянский премьер-министр постфашистского толка, укрепила свою популярность; а ультраправая партия «Альтернатива для Германии» стала второй по популярности в стране.
Крайне правые в Европе прошли этап становления и слились в единое целое с властными структурами. И это стало уже обычным явлением: союз с крайне правыми завершает год потрясений. Судя по плачевной экономической ситуации на континенте и всеобщей социальной дезорганизации, дальше будет только хуже.
Всего десять лет назад Европа была совсем иной. В Греции леворадикальная партия «Сириза» шла к власти на волне сопротивления мерам жесткой экономии, которые так называемая «тройка» в лице Еврокомиссии, Европейского центрального банка и Еврогруппы навязали стране. Во Франции левоцентристского президента Франсуа Олланда затравили оппозиционеры из левого крыла его же партии. В Великобритании рядовой депутат-лейборист с социалистическими взглядами Джереми Корбин готовился возглавить Лейбористскую партию.
Сегодня все это выглядит древней историей. «Сириза» в конце концов ввела режим жесткой экономии, против которой и боролась, потеряла партии, которую он когда-то возглавлял. Французские левые оказались не у дел из-за склонности Макрона к заключению сделок с правыми. Партия «Левые» (Die Linke), которая когда-то была реальным соперником «Зеленых» и социал-демократов в немецком левом движении, рискует вообще исчезнуть из парламента после предстоящих выборов.
Такая ситуация не является закономерностью политической жизни. Именно эти люди, действуя по примеру Ангелы Меркель во время ее 16-летнего пребывания на посту канцлера Германии, установили те самые правила европейской политики, которые теперь им аукнулись. В частности, когда в 2008 году начался «еврокризис» и нескончаемые финансовые проблемы, они предложили Европе пагубную смесь морализма и технократии.
Йерун Дийссельблем, помощник Меркель на посту главы неофициальной группы министров финансов еврозоны и сторонник жесткой экономии, обвинил правительства стран Южной Европы, погрязших в долгах, в растрате финансовой помощи на «шнапс и женщин». В свою очередь Жан-Клод Юнкер, возглавлявший в то время Европейскую комиссию, призвал греков «не совершать самоубийство». Европейские политики во главе с Меркель настаивали на том, чтобы греки подчинились требованиям международных финансовых рынков и соблюдали европейские нормы поведения, чего бы это им ни стоило.
Цена такого активного сопротивления переменам стала очевидной. Показатели экономического роста за последние полтора десятилетия превратились из застойных в катастрофические. Марио Драги, экс-глава Европейского центрального банка и бывший премьер-министр Италии, в своем недавнем анализе европейской экономики бил тревогу по поводу масштабов кризиса. Он констатировал отсутствие инноваций, отставание в производительности труда и, наконец, общую экономическую отсталость. Будущее экономики континента, по его словам, выглядит просто удручающим.
Экономический кризис назревал давно. Берлинские политики, озабоченные наведением порядка на периферии Европы, упустили момент для перестройки экономической модели Германии. В книге немецкого обозревателя Вольфганга Мюнхау, которая вышла в этом году, результаты промедления описываются двумя слогами: «капут». Он перечисляет известные причины кризиса: пандемия и ввод войск России на Украину, которые в совокупности вызвали глобальную ценовую лихорадку и лишили немецкие заводы привычных источников энергии. Инфляционная спираль усугубилась торговыми войнами Америки. Эти потрясения стали не просто шоком, а дестабилизирующим фактором для экономики Европы, которая находится в кризисе.
Особенно сильно пострадал немецкий экспортоориентированный сектор экономики. Информация о грядущей «зеленой революции» в области производства электромобилей игнорировалась годами. И вот наступил промышленный «конец света». Немецкие автопроизводители потеряли свои позиции на китайском рынке. Теперь их место занимают китайские производители. «Фольксваген» впервые за свою 87-летнюю историю объявил о закрытии автомобильных заводов в Германии. Это вызвало цепную реакцию в соседних странах – Бельгии, Польше и Нидерландах.
С экономической точки зрения, продвигаемый Ангелой Меркель принцип «консенсуса» привел к стагнации. С политической точки зрения, он уничтожил инакомыслие слева и породил недовольство справа. В условиях, когда И обрушила прожиточный минимум, а реальная заработная плата не растет, европейские избиратели увидели, что рычаги влияния на политику ускользают из их рук. А недовольство по поводу иммигрантов, давно раздражающих многих на Западе, и участие в культурных войнах в американском стиле, по крайней мере, позволяют выплеснуть эмоции
В таких условиях предсказуемо расцветают ультраправые силы. Их терпят и поддерживают представители политического центра. В семи из 27 стран Европейского союза, от Финляндии до Италии, ультраправые сегодня непосредственно участвуют в управлении государством. В новом составе Европейской комиссии, которую возглавила Урсула фон дер Ляйен, ее союзница Джорджа Мелони занимает важный пост заместителя председателя. Представляется, что вместо блока, противостоящего крайне правым, в конечном итоге возникнет крайне правый Европейский союз, в котором доминировать будут именно крайности. Для кого-то из сторонних наблюдателей это может выглядеть примером твердой позиции. Однако там, где речь заходит о внешней политике, военных вопросах или энергетической независимости, Европа все больше кажется теряющей контроль над ситуацией. Континент, который когда-то считался чем-то средним между безудержным рыночным капитализмом Соединенных Штатов и различными авторитарными режимами далеко на востоке, похоже, превращается в пародию на них обоих, в чем присутствует некая горькая ирония. А с приходом Дональда Трампа тяжелые времена, похоже, только начинаются. Об авторах: Антон Егер – преподаватель Оксфордского университета, Дрис Дэниелс – писатель, живет и работает в Брюсселе