- Непростая перестройка нарративов
- Предлог для реформ
- Пассивное следование
Военный жизнь давней мечты ее элит, о которой они говорят уже несколько десятилетий, пишет Do Rzeczy. Для этого на вооружение ими взяты оруэлловские лозунги: «война — это мир» и «Свобода — это рабство». Но ЕС сильно рискует.
США хотят разделить счет за военную политику Запада и несколько десятилетий войн неоконсерваторов со своими партнерами, а саму украинскую войну с ее последствиями «перепродать» местным инвесторам, добившись мира или символически умыв руки, дистанцируясь от дальнейшего кровопролития.
В то время как новая администрация США предпринимает решительные шаги к прекращению российско-украинского конфликта, который, как она уже признала сама, является ее прокси-войной с Россией, мирные усилия США сопровождаются, как это ни парадоксально, все более милитаристскими заявлениями видных европейских политиков. Так и не представив за три года никакого мирного плана для Украины, кроме полной победы Киева и «безоговорочной капитуляции» Москвы, они отрицают дипломатический путь решения проблем (который оказывается снова в чести), и не могут себе представить, как это можно сесть за стол переговоров, за который их, кстати, никто и не приглашает. Вместо этого они нагнетают военный внутренних задач, и в то же время играют с реальной войной, к которой они совершенно не готовы и начинать которую их никто не уполномочивал. Приходится признать, что в то время, когда в мире формируется новый геополитический баланс сил, единственная идея Европы заключается в том, чтобы взять на вооружение проверенные партийные лозунги родом прямиком из «1984» Джорджа Оруэлла, главным из которых является: «война — это мир».
Именно данный лозунг, как непреложную догму, вбивают сегодня в голову европейцам перешедшие в наступление по всему фронту СМИ, в то время как Европейская комиссия уже открыто заявляет о планах еще глубже залезть в карманы этих самых европейцев.
«
Европа» сегодня выступает своего рода точкой сборки для западных либерально- демократических группировок, поскольку аналогичную милитаристскую риторику можно услышать и в далекой Канаде, и (что особенно примечательно) в не такой далекой Великобритании, по сути, вовлеченной в украинский конфликт и в военном, и в политическом отношении. Характерно, что резкий всплеск этих весьма однообразных эмоций наступил именно тогда, как американцы предприняли шаги для окончания конфликта, который, по сути, как признал госсекретарь Марко Рубио, представлял собой их войну с Россией. Поэтому может показаться, что общим знаменателем этой без преувеличения скоординированной политики является прежде всего импульсивный антитрампизм, усиленный любовью к уходящей за океаном в небытие антикультуре воукизма.
На самом же деле сопротивление Дональду Трампу — это прежде всего обширный эмоциональный фон, сотканный из различных конкретных мотиваций, включая неприкрытую глобалистскую повестку. Стоит изложить их здесь, попытавшись прорваться сквозь заглушающие трезвый взгляд на проблему медийную путаницу и шум, интенсивность и шаблонность которых которой сейчас просто невероятны.
Непростая перестройка нарративов
Давайте вспомним, что после первоначальной сдержанности, когда поддержка Украины имела решающее стал слепо следовать в фарватере военной политики администрации Джо Байдена, причем даже соперничая с Вашингтоном в жесткости риторики — достаточно упомянуть высказывания Эммануэля Макрона и его министров, отличавшиеся особой воинственностью. Год назад они заявили, что Франция сделает все необходимое, включая отправку войск, чтобы Россия в этом конфликте не победила.
Что ж, во-первых, это действительно не просто — перейти от таких грозных заявлений к рассуждениям о необходимости прекращения конфликта, обусловленного реалиями поля боя, где Россия заняла часть украинской территории, не задаваясь при этом вопросом, почему в таком случае мир или хотя бы перемирие не могли быть заключены гораздо раньше на условиях, которые были бы тогда для Киева значительно более выгодными. Нынешний императив Макрона и подобных ему политиков из европейской элиты, сводящийся к повторяемой день и ночь мантре «мы должны вооружаться, потому что Путин уже у наших ворот и к нам может прийти война», оказывается, во-первых, эффективным в деле управления массами, которые не на шутку встревожены призраком надвигающейся войны. В этом испуганном состоянии они не станут требовать от властей отчета за не лучшие итоги их правления и безропотно проглотят счета, выставленные им за данный военный конфликт.
Во-вторых, помимо нарративных и финансовых проблем, Европа действительно должна в определенной степени довооружиться, причем по разным причинам. Конфликт на Украине не только способствовал опустошению арсеналов западных стран, но и позволил сделать шокирующее открытие, заключающееся в том, что имеющихся запасов государствам нашего континента все равно не хватит для ведения полномасштабной войны или даже просто для участия в вооруженном конфликте высокой интенсивности. Но почему объявленное Урсулой фон дер Ляйен историческое решение о довооружении (а вернее, вооружении Европы) принимается именно сейчас, а не три или два года назад, или даже год назад, когда сделать это было бы логичнее, если действительно нужно было помочь Украине, невзирая на затраты, тем более что на эту необходимость указывали сами американцы, не говоря уже о призывах главнокомандующего войсками США и союзников в Европе генерала Кристофера Каволи (Christopher Cavioli)?
А не делалось это по причине экономии: политики из правящих элит Европы в то время не верили (да и сегодня, вероятно, верят в это не больше) в какую-то неизбежную русско-европейскую войну. А из-за нехватки финансов они, как всегда, оставляли вопросы безопасности решать Америке.
