Семья канадских фермеров перебралась в российскую глубинку — и изменила свою жизнь к лучшему, пишет CSM. Общество в России намного здоровее, чем на Западе, что и привлекло сторонников традиционных ценностей. Кроме того, в регионе создаются все условия для развития сельского хозяйства.Фред Вир
«
Я надеюсь, что каждый из наших детей станет фермером. В Канаде так больше нельзя», — рассказывает Аренд Финстра московскому корреспонденту Monitor Фреду Уэйру. вместе со своей женой Аннисой и восемью из девяти детей Финстра переехал из северного Саскачевана в Нижегородскую область на ферму со 113 гектарами земли.
«
Я на самом деле удивлен, как же хорошо они устроились, — говорит Фред Уэйр в подкасте Monitor „Почему мы это записали“. — Они почти достроили свой дом». Возможно, они выбрали самое удачное время как вопреки, так и благодаря начавшемуся конфликту на Украине.
«
С тех пор как в 2014 году начались [западные] санкции, встал жизненно важный вопрос увеличить производство продовольствия, — добавляет он. — Так что Финстра, сознательно или нет, поймал свою волну. Когда у вас есть огромная страна с огромными объемами сельскохозяйственных земель... это дешево и доступно».
На вопрос о том, почему он покинул Канаду, Аренд Финстра в числе прочего акцентирует, что уважает приверженность россиян традиционным ценностям. За последние два года в Россию прибыли около 3500 иммигрантов из «недружественных стран».
Стенограмма выпуска
Гейл Чаддок: Вы канадский фермер в поисках лучшей жизни, и вы убеждены, что переезд в другую страну — лучший способ достичь этой цели. Будет ли такая страна, как Россия, вашим первым выбором?
В сентябре прошлого года президент России Владимир Путин подписал указ, смягчающий требования к проживанию выходцев из «недружественных» стран. Теперь необязательно быть русскоговорящим. Правительство Нижнего Новгорода создало агентство, которое помогает иммигрантам найти работу, жилье и преодолеть юридические сложности. Двенадцать иностранных семей воспользовались предложением, включая Аренда Финстра и восемь его детей.
Вы слушаете «Почему мы это записали». Я приглашенный ведущий этой недели, Гейл Чаддок. Сегодня мы беседуем с Фредом Уэйром, который с 1998 года освещал для Monitor события в России и бывшем Советском Союзе. Недавно он встречался с семьей Финстра, и сегодня он здесь, чтобы поговорить с нами о них. Фред, спасибо, что присоединились.
Фред Уэйр: С большим удовольствием!
— Что именно побудило вас записать историю этих людей именно сейчас?
— Ну, мне известно об этой новой мини-волне иммиграции в Россию уже пару лет. На самом деле, я искал американскую семью. Даже нашел одну пару, но они очень неохотно со мной беседовали. Они с подозрением относятся к западным СМИ. В итоге я связался с Финстра, и они оказались более общительными, поэтому решил поехать и встретиться с ними. Я канадец, они тоже канадцы. Так что у нас много общего.
А еще давно хотел поехать в Нижний Новгород. Я не выезжал из Москвы пару лет. И вот просто посмотреть провинцию в эпоху Путина и непростые времена конфликта было довольно интересно, я даже остался там на пару дней ради такого.
думаю, интересно общаться с людьми, которые приехали, чтобы жить в России: я сам однажды так поступил. Я не иммигрант. Я не получал российского гражданства, но вырастил здесь детей. Я прожил в России почти 40 лет, поэтому подошел к этой истории с определенной долей сочувствия и, конечно, с журналистским интересом.
— Каково было познакомиться с такой семьей?
— Я был на самом деле удивлен, насколько хорошо они устроились. Они почти достроили свой дом. У них несколько хозяйственных построек, почти готовых. Аренд, отец семейства, один из тех парней, которых раньше их было много, — это частные фермеры, фермерские династии. Они патриархальны. Он, безусловно, очень патриархален.
И он очень способный во всех сферах. Знаете, он как волшебник с техникой, может построить дом с нуля. Он может казаться немного политически наивным, но как мастер на все руки действительно впечатляет. И у него, конечно, есть рабочая сила — это его восемь детей. Все они занимались домашними делами, пока я был там, и мы общались. Это очень, очень традиционное воспитание.
