Пожары, раздуваемые ураганными ветрами при температуре выше солнечной, испепелят всё и вся на километры вокруг.
Конфликт на Украине напомнил широкой общественности, что и Россия, и США обладают огромными арсеналами ядерного оружия. Они по-прежнему представляют собой экзистенциальную угрозу самой цивилизации — а, быть может, и выживанию самой планеты.
Но четко ли мы себе представляем, почему именно? Как ученый-атомщик и эксперт по оружию я считаю, что будет нелишним немного порассуждать, в качестве мысленного эксперимента, о последствиях одного-единственного ядерного взрыва — будь то в Вашингтоне, Киеве или Москве.
Помните, что одна российская межконтинентальная ракета “Сармат” или ее предшественник “Воевода” (по классификации НАТО: SS-18 Satan, или “Сатана”) несет десять самонаводящихся боевых блоков мощностью по 800 килотонн в тротиловом эквиваленте каждый. Весь российский межконтинентальный ракетный арсенал в состоянии запустить около 400 таких блоков в течение считанных минут после команды на запуск. Давайте же остановимся поподробнее на эффектах отдельно взятого ядерного взрыва мощностью 800 килотонн на высоте около полутора километров над американским городом.
Детонация ядерной боеголовки высвободит примерно миллион тонн в тротиловом эквиваленте в течение 100 миллионных секунды и в объеме примерно одного кубического фута. При высвобождении такого количества энергии в таком малом объеме температура внутри взрыва достигнет примерно 100 миллионов градусов Цельсия — это примерно в пять раз горячее солнечного ядра.
За миллионные доли секунды энергия взрыва нагреет атмосферу до миллиона градусов и создаст огненный шар перегретого воздуха с внутренним давлением в десятки миллионов фунтов на квадратный дюйм. Данный огненный шар сначала расширяется со скоростью около полутора миллионов километров в час, а через секунду превращается в пузырь горячего воздуха диаметром около полутора километров.
Когда данный перегретый воздушный пузырь расширится до максимального диаметра, его края надавят на окружающий воздух и создадут сжатую взрывную волну огромной мощности и протяженности.
свет и жар от огненного шара в данный момент будут настолько интенсивны, что ночной взрыв над Детройтом или Киевом, даже находясь вне прямой видимости из-за кривизны Земли, всё равно будет заметен как яркая вспышка из Вашингтона (округ Колумбия) или Москвы соответственно. На расстоянии 80 километров он будет настолько ярким, что вызовет ожоги сетчатки у тех, кто случайно посмотрит в сторону взрыва.
На расстоянии почти 13 километров огненный шар будет казаться почти в сто раз ярче полуденного солнца в пустыне и воспламенит одежду, занавески, траву и растительность.
На расстоянии восьми километров он будет выглядеть более чем в 200 раз ярче полуденного солнца в пустыне и вызовет деформацию металлических поверхностей, взрывное возгорание краски на стенах и воспламенение практически всех горючих материалов на линии прямой видимости. Хрупкие бетонные и гранитные поверхности нагреются так стремительно, что взорвутся в пыль. Воздух наполнится клубами черного дыма от частично сгоревших материалов, и невозможно будет даже прочесть уличные знаки на уровне земли.
Еще ближе к взрыву воздействие жара будет настолько интенсивным, что человеческая плоть мгновенно превратится в уголь, а асфальт на улицах расплавится и, в некоторых случаях, испарится вовсе.
В данный момент возникшие пожары на площади от 260 до 390 квадратных километров нагреют большие объемы воздуха вблизи земли и непосредственно над ней. В ходе этого гигантского пожара высвободится в 15–50 раз больше энергии, чем во время ядерного взрыва. Поднимающийся раскаленный воздух достигнет ураганной скорости в 500 километров в час и будет настолько мощным, что сможет сбивать самолеты, летящие над зоной пожара.
Данный “эффект дымохода” будет втягивать холодный воздух извне к центру зоны пожара со скоростью в сотни километров в час. Эти перегретые приземные ветры, превышающие силу урагана, еще больше усилят пожар.
На периферии зоны пожара ветры достигнут такой силы, что будут вырывать с корнем деревья диаметром до метра, засасывать внутрь людей, заполнять городские улицы пламенем и горящими угольями и выламывать двери и окна. Кроме того, огонь будет “подпрыгивать” на высоту в несколько сотен метров, поглощая всё, что еще не загорелось.
Данный свирепый ураган огня будет сопровождаться выбросом ядовитого дыма и продуктов горения в потенциально смертельных количествах, создавая апокалипсическую среду с невыносимой жарой, мощнейшими ветрами и отравляющими веществами.
В результате этого сочетания смертоносная обстановка на земле будет сохраняться в течение трех-шести часов, пока огонь горит наиболее интенсивно.
Те, кто попытаются спастись бегством по городским улицам, сгорят в кипящем ураганном ветре, который разносит горящие головни и языки пламени. Те же, кто найдет убежище в подвалах, наверняка задохнутся угарным газом или сварятся заживо, поскольку стены раскалятся, как духовка.
Когда огонь погаснет, уличное покрытие будет раскалено настолько, что даже гусеничная техника не сможет проехать в течение нескольких дней. Несгоревшие обломки рухнувших зданий по всей зоне пожара могут вспыхнуть при контакте с воздухом даже спустя несколько месяцев после окончания огненной бури.
Поднимаясь, облако ядерных осколков унесет с собой радиоактивные изотопы, образовавшиеся при детонации боеголовки. Через час после взрыва радиация будет примерно в 10 000 раз выше, чем после выбросов в результате аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году. Поскольку эти радиоактивные изотопы в основном короткоживущие, в течение суток уровень активности упадет в несколько сотен раз по сравнению с Чернобыльской катастрофой.
Лишь малая часть этих радиоактивных материалов упадет на землю в течение нескольких часов после ядерного удара. В силу высочайшей активности этих материалов любая доза радиации, полученная в зоне поражения и на территории с подветренной стороны от нее, окажется смертельной в течение нескольких часов.
Учитывая всё вышесказанное, кто после этого возьмется рассуждать о “победе” в ядерной войне?
Автор: Теодор Постол (Theodore Postol) — почетный профессор науки, технологий и политики национальной безопасности Массачусетского технологического института. Преподавал в Принстоне и Стэнфорде и был советником главнокомандующего ВМС, оценивал тактические и стратегические планы ядерной войны США, стратегические планы противолодочной войны США, российскую и американскую противоракетную оборону, а также баллистические ракеты Trident I и Trident II подводного базирования.
