Для обнаружения российского корабля, охраняющего «Турецкий поток» и нанесения по нему удара, украинским беспилотникам понадобились бы разведданные в режиме реального времени, пишет AT. Их могли предоставить только США. Поблизости как раз находился американский разведывательный БПЛА RQ-4.
Стивен Брайен (Stephen Bryen)
24 мая начиненный взрывчаткой украинский беспилотный морской беспилотник подобрался к российскому разведывательному кораблю «Иван Хурс», выполнявшему задание по охране трубопровода «Турецкий поток». Русские открыли по беспилотнику огонь, и он картинно взорвался. Русские говорят, что беспилотников было еще два, и оба были уничтожены.
Проукраинские источники сообщают, что «Иван Хурс» якобы получил повреждения и возвращается в порт. Есть видео, якобы с поразившего корабль беспилотника, но оно не подтверждено и вполне может быть постановочным. Единственным достоверным источником могли быть операторы украинских беспилотников, но ролик появился в другом месте.
Предположительно целью атаки стала российская защита трубопровода «Турецкий поток», чтобы Украина могла беспрепятственно его взорвать. Иных причин, по мнению автора, быть не могло.
В этой операции есть ряд тревожных моментов.
Первый заключается в том, что украинцы готовились атаковать газопровод «Турецкий поток» — для этого им нужно было вывести из строя охранявший его российский корабль. «Турецкий поток» состоит из двух 930-километровых ниток и двух отдельных сухопутных участков длиной 142 и 70 километров соответственно и его мощность составляет 31,5 миллиарда кубометров.
Один из потребителей российского газа, поступающего по этом трубопроводу, — Венгрия. Если «Турецкий поток» выведут из строя, Венгрии понесет мощнейший урон вплоть до свержения правительства. При этом Вашингтон считает орбановскую Венгрию пророссийской.
Если вам покажется, что это немного напоминает ситуацию с «Северными потоками», то вы не ошибетесь. Разница лишь в том, что в данном случае это политическая атака на Турцию и Венгрию, а не акция по продаже американского СПГ, как это было с Германией.
«
Иван Хурс» оснащен специализированными датчиками и средствами связи. Если он обнаружит угрозу трубопроводу, он запросит по нарушителю удары российской авиации.
Украинцы провели эту операцию в Босфоре, примерно в 130 километрах от материковой Турции. Разумно сказать, что эта атака была направлена не только против русских, но и против члена НАТО Турции и других потребителей газа, особенно против Венгрии — тоже союзницы НАТО.
Из большого расстояния до самой Украины следует, что для обнаружения российского корабля и нанесения по нему удара ей понадобились бы разведданные в режиме реального времени.
И вот самый тревожный момент. Сообщается, что поблизости от места инцидента находился американский разведывательный беспилотник RQ-4. RQ-4 мог предоставить информацию о целеуказании в режиме реального времени. Никаких веских доказательств причастности RQ-4 нет, но как еще Украина могла провернуть эту операцию?
Собственных средств дальнего наблюдения Украина не имеет, поэтому зависит от американской разведки и ее ресурсов. Более того, хорошо известно, что США и их союзники систематически предоставляют украинцам информацию и данные по целеуказаниям. При прочих равных два плюс два — четыре.
Русские готовы сбивать американские беспилотники, но они делали это над Черным морем лишь когда те угрожали безопасности Крыма или других важных мест дислокации российских войск. Если RQ-4 действительно участвовал в подготовке нападения на трубопровод, не исключено, что русские «сменят пластинку» и начнут угрожать уже безопасности Черного моря и Босфора или даже за их пределами.
Подрыв «Северных потоков» был делом крайне рискованным. Теперь назревает еще одна подобная операция — быть может, еще более серьезная. Если немцев еще удалось запугать и застращать, чтобы они помалкивали о том, кто на самом деле взорвал «Северный поток», то турки — дело другое. Президент Реджеп Тайип Эрдоган, который сейчас идет на переизбрание, может ответить резко и жестко.
Так что такие провокации крайне опасны и рискованны.
Стивен Брайен — старший научный сотрудник Центра политики безопасности и Йорктаунского института
